В эту минуту в переулке к нам по-агутински расслабленно, вразвалочку подходит «просто так прохожий парень темнокожий» [130]. И к Боббомиру всё ближе [131]. Видно, очередной «гуд сигарс, гуд чикас, фоки посибле». Что-то на ремне у Боббы высматривает, улыбается
– Б…! Ты что же это, сука кубинская, делаешь?! Пи…р! Г…н! Убью нах, паскуда! – заорал в негодовании пощипанный с боков Командор.
После таких истошных криков эта падла кубинская, видать, и впрямь подумал: чего это он? Пред ним три богатыря былинных, три Пересвета с Челубеем [132]. А он за сумочку. Перед ним, как лист перед травой [133], три кедра сибирских, три сейбы хосемартишных, трэс текилас плюс закрепляющая. А он всё не унимается. А сумка сидит на ремне, гадина такая, как влитая, назло всем черноразным сволочам. Но ему-то откуда было знать? В общем, после такого конфуза падлюке не оставалось иного, как спешно сдриснуть за угол, обратно в свою грязную кубинскую подворотню, где ему и место. Только его чёрные пятки и видели. Лишь в спину успел получить «пару этажей» по-русски – больше не успели нагородить.
Видимо, на то и был расчёт жулика – внезапность. Ведь достаточно было лишь руку на него опустить, среагируй мы на мгновение раньше. И всё: контузия, как минимум. Но настолько неожиданно и внезапно всё случилось. Может, вся сцена и заняла секунду, но предстала перед нами словно в замедленной съёмке, покадрово.
Какие они всё-таки все «пи-и-и» и «пи-пи-пи-и-и-и», эти кубинцы! И Луис первый. И все последующие за ним Луисы тоже. Не пойдём больше к нему. Пусть, сука, подавится своей отвратительно вкусной едой, подонок черноразный. А ты, Фидель, куда смотришь? Мух совсем не ловишь! Или от котлет отделить не можешь? Ты сюда смотри, что твои черти черножопые вытворяют! Кто за тебя их в сортире мочить будет [134]? И брату тоже передай. Ведь он же брат твой, Рауль-то…
«Помнишь, я ногу проколол, а ты тащил меня? Это всё моё, родное… В чём сила, брат?» [135]
– Передаёт наш специальный корреспондент Бобби Блускер, прямо с места событий:
– Недалеко от Капитолия негр попытался вырвать сумку с фотоаппаратом. Видимо, надеялся на внезапность, так как нас было три здоровых мужика. Увидев, что кавалерийская атака не прошла, очень быстро сделал ноги. Очень жалели, что не вломили ему как следует, уж очень всё быстро произошло. Потом уже были готовы к подобным случаям, но, к сожалению, и негры обходили нас стороной. Марианна?..
– Бобби, расскажите про ваше отношение к этому инциденту.
– После этого случая у меня резко изменилось отношение к неграм. Из добродушных и весёлых туземцев они превратились для меня в черножопых уе…нов. Нужно их всех отправить на трудовые работы, тростник рубить, нах. А ещё лучше: на историческую родину – в Африку. Марианна?..
– Спасибо, Бобби. Это был наш специальный корреспондент на Кубе Бобби Блускер [137].
Расстроились, конечно, но виду старались не подавать: одна рука на рюкзаке, другая – в кулаке. И на сумочке, конечно, как на кобуре. «Мы мирные люди, но…» [138] боковой обзор включили и мышцы в тонусе: пусть только хоть кто-то посмотрит недобро. Такую им, б…, Гранмаму устроим: Че от удивления перевернётся в гробу… мы его тоже видели!
Так, размышляя о смысле жизни, не заметили, как углубились далеко от туристических троп: алеманов вокруг нет, отелей нет, полезных ископаемых нет, растительности нет. Еды и подавно. И населена враждебными кубинцами [139]. Даже мальчишки, играющие в футбол прямо на проезжей части между автомобилей, вызывают жгучее подозрение. Отцы и на меня уже недобро поглядывают:
– Куда ты ведёшь, Рыга Костромская, ты ж, б…, уводишь от благ цивилизации! Сусанин, б…!
– Ну ладно-ладно, давайте поймаем таксо.
– Х… ты тут таксо поймаешь, сам ведь видишь: кубинское не остановится (им запрещено брать на борт туриков), а «конвертибле» только возле алеманских мест ловятся: у отелей, музеев, достопримечательностей, цифр для запоминания…
Осмотр «верстовых каменюк» и привязка к местности по карте радости не добавили: «Дэрэча» пойдёшь – ноги сотрёшь, «искьерда» пойдёшь – хрен с маслом найдёшь, «ррэкто» пойдёшь – «опять на Курский вокзал попадёшь» [140]. Кстати, «каменья» на перекрёстках – такая латиноамериканская тема: вместо табличек на домах названия улиц обозначают.
Голодные, обозлённые, задницу в кулак: поплелись обратно, к их грёбанному Капитолию, от которого успели отойти на две их грёбанные кубинские мили. Исшоркались по уши!
ebooksa