Ева указала рукой в сторону и велела:
– Ложись.
Синьор Пикколо повернул голову вслед за ее рукой, и глаза его расширились от ужаса. В нескольких шагах от него была выкопана свежая могила. Он вдруг упал на колени и пополз к Еве.
– Пожалуйста… Нет… Не заставляйте меня… Только не это…
Он стонал и всхлипывал, ползая перед ведьмой на карачках. А она чуть расширила от удивления глаза.
– Ах, вот оно что, – протянула она мягко. – Ты боишься лечь в могилу?
Он замотал головой.
– Все, что хотите, только не это! – слезно умолял он.
Ева смотрела на него с интересом: человек, который изо дня в день запугивал беззащитную старушку тем, что ее ждет могила, и скоро, очень скоро, она в нее сляжет, так сильно боялся лечь в могилу сам, что его страх оказался сильнее даже колдовства ведьмы.
Его страх был такой силы, что разорвал прочные тиски ее воли!
Он вдруг поднял на нее очумелый взгляд.
– А хотите… хотите, я буду ползать как червяк в земле? – безумным голосом предложил он.
Ева безжалостно ухмыльнулась, хотя ей вовсе не было смешно. Ей было мерзко.
– Ползай.
И он ползал. Он ползал в земле, которая забивалась ему в одежду, в волосы, ползал как червь. И вместе с тем тонкое чутье ведьмы подсказывало ей безошибочно: каким бы безумным он ни казался, в эту минуту он чувствовал свое унижение. Он чувствовал его всем своим озлобленным существом.
Его сумасшедший взгляд снова устремился к черным, земляным глазам ведьмы.
Она повернула голову и красноречиво посмотрела на глубокую черную яму, которая словно ожидала своего гостя.
Синьор Пикколо перехватил ее взгляд.
– Нет… – бешено затряс головой он. – Только не туда… только не туда… А хотите, – его глаза стали еще более безумными, – хотите, я буду есть землю?
Лицо ведьмы даже не дрогнуло.