— Это что за глупые шутки! Прошу впредь не шутить так. Ты бы лучше подальше прятал свою любовную переписку… — И она швырнула ему под нос пучок писем Иды. — Какие у них были там нежности!
Она величаво вышла из комнаты.
Тихо и грустно взял он эти письма. Развернул одно и прочитал, потом другое — и так все.
— Слава богу, что хоть уцелело одно светлое воспоминание, — сказал он со вздохом — и долго бы просидел с опущенной на руки головой, если бы вошедший слуга не подал ему пакета, промолвив: «С городской почты». Не глядя на подпись, он распечатал и прочитал следующее:
«Обстоятельства непредвиденные занесли меня сюда; если в душе у вас сохранилось желание меня видеть, то завтра я целый вечер, с 8-ми часов, дома и одна.
На другой день в восемь часов вечера он мчался по гремучей мостовой, а ему казалось, что невидимая, неодолимая сила влекла его. Наконец пролетка его остановилась у подъезда довольно угрюмого каменного дома. В прихожей встретил его знакомый слуга.
— А, здравствуй, Никифор!
— Здравствуйте, батюшка Иван Петрович! Здоровы ли вы? Как изволите поживать?
— Здоров… А где Ида Николаевна?
— А вот, сударь, извольте идти прямо:
Иван Петрович пошел по анфиладе больших, слабо освещенных комнат, в конце которых заметил стройную фигуру молодой девушки. Ида шла к нему навстречу.
— Здравствуйте, мой друг! — сказала она тихим, взволнованным голосом, подавая ему руку.
— Боже мой!.. — проговорил он.
И оба замолчали. Им было тяжело и неловко.
— Вы очень переменились… — начала она.
— А вы, напротив, нисколько — все те же! Удивительно!..
— Разница только та, что теперь мне двадцать три года, а когда мы расстались, я была очень молода.
— Каким образом вы здесь?
— Тетушка получила в наследство после своей сестры этот дом и вздумала здесь жить, а тот, что в ***, продали.
— Продали? Кому же?