Мистер Морг

— Нет.

Странник повернулся и быстро, размашисто зашагал за мальчиком, и Мэтью пошел быстрее, догоняя их.

— Мальчик! — позвал Странник.

— У меня имя есть.

— Том, — поправился Странник. Он слышал, как Мэтью называл его так на кладбище. — Откуда ты знаешь эту дорогу в Бельведер? Это тропа народа сенека.

— А откуда вы так хорошо знаете английский?

— Я жил среди англичан. А ты жил с моим народом?

— Нет. Я как-то раз искал дорогу в Бельведер, чтобы покороче, и нашел.

— Как это ты не заблудился в лесу? — спросил Странник, замедляя шаг, чтобы идти рядом с Томом. — Или все-таки заблудился?

— Я умею ориентироваться, если вы об этом спрашиваете.

Том мрачно взглянул на него глазом, который мог видеть.

— Кто тебя научил?

Том внезапно остановился, да так резко, что остановился и Странник, а Мэтью чуть не налетел на них обоих.

— Кто меня научил? — Шотландский акцент Тома прозвучал едко. Мальчик скривил губы. — Ну я скажу вам. Сначала — отец. Он научил меня читать по земле и по небу. Ориентироваться научил. Костер разводить. Охотиться, силки ставить. Но потом он умер, и я остался один — тогда нужно было во многом еще наловчиться, да побыстрее, и я знал, что, если сразу не навострюсь как надо, второго раза у меня не будет. Так что и воровать приходилось, и прятаться. — Он бросил на Мэтью взгляд, словно говоря, что тот чужак в этом жестоком раю. — Понимаете, — продолжал Том, — я быстро смекнул: выживает тот, кто не стоит на месте. Но я забыл про это, разнежился, мне понравилось спать в постельке под крышей, есть за столом в доме, Библию старику читать и делать вид, что у меня снова вроде как семья есть. Поэтому-то они и погибли — потому что я забыл, что в любую минуту этот мир может вышибить дверь в твоем доме и ворваться, размахивая бритвой. — Он покачал головой. — Вон чему я позволил случиться. — Его глаз опять остановился на Страннике. — Вы спрашиваете, кто меня научил? Чему-то — отец. Но в этом мире такие уроки, что не забудешь, дьявол дает.

— Ты не сумел бы остановить Морга, — сказал Мэтью. — Никто бы не сумел.

Том резко повернулся к Мэтью.

— Может, вы бы сумели, — возразил он. — Я же говорил вам, может, вам надо было убить его, когда возможность была. Но не переживайте из-за этого, не переживайте. — Он поднял палец правой руки, исполосованной бритвой. — Его убью я, так что не переживайте.

Мэтью стало не по себе от холодной ярости, с которой говорил мальчик. Не верилось, что это подросток тринадцати или четырнадцати лет: так мог бы чувствовать и изъясняться взрослый человек, сильно побитый жизнью. Точнее, израненный ею. Страшно было бы увидеть, что таится за этим взглядом, подумал Мэтью. Наверное, отчаяние и, конечно, одиночество. Сил парню придавал гнев, злость на весь мир. И кто стал бы винить его, насмотревшегося на смерть и страдания? Годами он юн, думал Мэтью, но внешность обманчива: испытания иссушили его душу.

Том закончил разговоры. Он повернулся и снова пошел вверх по склону холма, но на полдороге силы совсем покинули его — он налетел на валун и съехал на землю. Он закрыл лицо руками и сидел сгорбившись, без движения.

— Он почти выдохся, — тихо сказал Странник. — И сам это знает, хоть и пытается не сдаваться.