Мистер Морг

— Нет, он под стражей у… Простите, под присмотром у друзей в Нью-Йорке.

Миссис Лавджой смотрела прямо ему в глаза, а по ее глазам снова ничего нельзя было понять.

— Случай, похоже, непростой.

То ли ее холодная, лощеная манера держаться заставила его двигаться быстрее, чем он планировал, то ли ему просто хотелось встряхнуть ее, и он сказал:

— Честно говоря, я боюсь, что как-нибудь ночью он возьмет нож и из наших постелей мы отправимся в морг.

Никакой реакции не последовало. Лакированная поверхность, лежавшая между ними, выражала больше, чем львиное лицо этой женщины.

— Ну это я фантазирую, — добавил Мэтью, немного смутившись.

Она подняла руку:

— О, я понимаю. Очень хорошо вас понимаю. Я такое наблюдаю постоянно. Пожилой человек, не привыкший от кого-то зависеть, вдруг обнаруживает, что его возможности ограничены из-за болезни, слабеющих сил или изменившихся обстоятельств, и тогда очень часто он испытывает гнев. На вас и вашей жене семья, у вас работа, и, конечно, вам трудно. Вы говорите, в декабре Страннику исполнится семьдесят два? — Она подождала, пока Мэтью кивнет. — Он сильный человек? В хорошей физической форме?

— Я бы сказал, что по большей части да.

Он все еще ждал, что она как-то отреагирует — хоть как-нибудь. Правда, он уже не был уверен, что понял бы, какие там у нее чувства.

Миссис Лавджой принялась поигрывать ножом для вскрытия писем.

— Мистер Шейн, за пять лет работы на этом поприще — следуя этому призванию — я обнаружила, что гости, склонные к физической агрессии, к сожалению, как правило… — Она поискала подходящее слово. — Рассыпаются, оказавшись в ситуации, где их контролируют. Со временем все они рассыпаются, да, но такие, как ваш дедушка, обычно разваливаются первыми. Понимаете, о чем я?

— Я вас прекрасно понимаю.

«К чему это она клонит?» — подумал он. Возможно, миссис Лавджой что-то увидела по его глазам и подумала, что ему становится скучно, так как она подалась к нему и сказала:

— Когда такие люди, как ваш дедушка, попадают сюда, редко кому из них удается прожить дольше двух лет — и это в лучшем случае. Но мы, конечно же, сделаем все возможное, чтобы ему жилось удобно и счастливо. Чтобы он хорошо питался, не терял сил и нашел себе какое-нибудь занятие. Наши гости работают в меру сил в саду, теплице и амбаре, пользуются библиотекой. Есть женщины, которые приезжают к нам из города, читают им вслух, рассказывают что-нибудь. Уверена: когда вы устроитесь, вашей жене захочется поподробнее узнать, кто такие «Синие птицы». Они занимаются самой разнообразной благотворительной деятельностью. — Она протянула руку и очень профессионально похлопала его по руке. — Мы тут обо всем позаботимся. Как только вы подпишете договор, все будет улажено. Ваша жизнь будет снова принадлежать вам, и вы сможете посвятить ее семье и своему будущему. И не беспокойтесь о будущем вашего дедушки — мы надеемся (как, я уверена, и вы), что он счастливо проживет еще много лет, но… но… когда придет день Божьего благословения, ваш дедушка, с вашего разрешения, найдет упокоение на частном кладбище «Райского уголка». Вы можете не думать и не тревожиться о нем, мистер Шейн, и знайте, что до конца его дней с ним будут обращаться как с самым дорогим гостем нашего «Райского уголка». Это я вам торжественно обещаю.

— Угу, — кивнул Мэтью. — Это обнадеживает.

— Пойдемте! — Она встала, шурша тканью. — Прежде чем мы перейдем к обсуждению денежного вопроса, позвольте мне показать вам, что именно вы купите на свою монету.

Мэтью взял плащ и шляпу. Через несколько минут миссис Лавджой вела его по усыпанной гравием дорожке, шедшей мимо ее дома на территорию усадьбы. Место было названо удачно: здесь, несомненно, было красиво. Тут росли рощицами вязы и дубы, щеголявшие на солнце яркой листвой, на лугу паслись овцы, а по зеленому пруду сновали взад и вперед утки.

На ходу миссис Лавджой продолжала рассказывать. В настоящее время у нее двенадцать гостей мужского и шестнадцать женского пола. Мужчины и женщины проживают в разных зданиях, потому что, как она выразилась, снег на крыше не обязательно означает, что камин остыл. Возраст — от почти семидесяти до восьмидесяти с лишним лет, старшему — восемьдесят четыре. Тут есть гости из Бостона, Нью-Йорка, конечно же, Филадельфии, Чарльз-Тауна и многих городишек, расположенных между ними. Благодаря доброй молве и развивается ее дело. Жизнь ускоряется, люди загружены все больше, и многие мучаются, не знают, что им делать со своими престарелыми родителями. Иногда гости противятся тому, чтобы здесь оставаться, но постепенно смиряются со своим положением и понимают, что это делается ради блага их близких. Эх, попадаются и буйные гости, бывает, что ругаются и дерутся, но обычно они успокаиваются или же просто долго не выдерживают.