Мистер Морг

— К нам его привезли в августе прошлого года, и выглядел он примерно так же, как сейчас, — стал объяснять Рамсенделл. — Приблизительно через неделю один из их врачей поехал по делам в Лондон, добрался туда в ноябре и услышал все еще продолжавшиеся разговоры о костях, найденных на Хаммерс-элли месяцем раньше. — Рамсенделл вернул Грейтхаусу распоряжение о передаче и вытер ладони о бриджи. — Появились свидетели, они рассказали, как выглядел Тод Картер, описание внешности опубликовали в известной газете, и многие в городе прочитали его. Кто-то узнал в нем человека, представлявшегося лордом Джоном Финчем, который носил, как это называли, «лоскутную бороду». В «Газетт» тогда, видимо, беспрерывно об этом писали.

— Кажется, я читал об этом, — стал припоминать Мэтью.

Он брал экземпляры «Газетт» у пассажиров, прибывавших морем, а значит, читал их не раньше чем через три месяца после самих событий.

— В описании внешности Картера врач узнал знакомого персонажа и обратился к королевскому констеблю. Но, как я сказал, к тому времени Морг уже был у нас. Квакерам было… мм… трудновато с ним справляться.

— А у вас лучше получалось? — Грейтхаус усмехнулся. — Я бы порол его каждый божий день.

— Слышишь, как они о тебе говорят, — сказал Морг, не обращаясь ни к кому в особенности. — Как о каком-то рисунке на обоях.

— А почему вообще он оказался в этом квакерском заведении? — спросил Мэтью.

— Он там оказался, — заговорил Морг, — потому что его арестовали на Филадельфийском тракте за разбой на большой дороге. Он решил, что сидеть в мрачной квакерской тюрьме — это не для него, поэтому ему, бедной, заблудшей душе, нужно прикинуться сумасшедшим и лаять подобно собаке, что он и начал проделывать прямо перед судом, состоявшим из тупиц. И он не возражал, когда его поместили в академию для умалишенных, и пробыл там… сколько же? Два года четыре месяца и двенадцать дней, если его математические способности еще не превратились в пудинг.

— Но это еще не все, — сквозь дым трубки проговорил Хальцен. — Он четыре раза пытался бежать из заведения квакеров, совершил нападения на двух других пациентов и чуть не откусил большой палец у врача.

— Он зажимал мне рот рукой. Это было очень грубо.

— А здесь Морг не пробовал ничего такого? — спросил Грейтхаус.

— Нет, — сказал Рамсенделл. — Ведь до тех пор, пока сюда не дошли известия о Тоде Картере, он демонстрировал такое примерное поведение, что мы дали ему работу, за что он, увы, отплатил попыткой задушить бедную Мэрайю в красном амбаре. — По своим предыдущим приездам Мэтью знал, что за больницей есть дорога, уходящая к надворным постройкам. — Но его вовремя поймали и наказали со всей строгостью.

Губы Грейтхауса скривились в усмешке.

— И что же вы с ним сделали? Отняли у него душистое мыло?

— Нет, мы поместили его в одиночное заключение до тех пор, пока не было решено, что он может снова присоединиться к остальным пациентам. И потом на свободе он находился всего несколько дней перед тем, как вы, господа, увидели его лицо в окне. К тому времени у нас уже побывал представитель квакеров, которые получили из Лондона письмо от их врача, адресованное мне, с объяснением положения дел. После этого его держали отдельно от всех.

— А надо было бы его разделать под орех, — подвел итог Грейтхаус.

Мэтью смотрел на Морга, нахмурив брови, новые вопросы так и рвались из него.

— А жена у вас есть? И какие-нибудь родственники?

— На оба вопроса ответ: нет.

— Где вы жили до того, как вас арестовали?