Хоть мне и жаль, что процесс апелляций по смертному приговору в нашей стране тянется много лет, я не могу упрекать того, кто внезапно передумал и перестал винить себя в своих преступлениях. В конце концов, это между ним и его совестью, если она у него есть. Но я прихожу к выводу, что, изначально пробудив у общественности доверие статьями в прессе, где Росс сам просил о смертной казни, он добился куда большего внимания, интереса и сочувствия к своей новоиспеченной затее избежать исполнения приговора. Так ли он беспокоился о семьях жертв, если теперь передумал и захотел спасти свою шкуру? Я не сторонник того, чтобы применять в подобных ситуациях цензуру, но, будь я редактором газеты, который прекрасно представляет, насколько сильно пресса может повлиять в данном случае на исход дела, я бы очень хорошо подумал, прежде чем публиковать рассуждения Майкла Росса.
Пока писалась эта книга, Майкл Росс снова попытался взять контроль над ситуацией: на этот раз введя себе потенциально смертельную дозу лекарства у себя в камере в тюрьме строгого режима в Сомерсе, штат Коннектикут. Тот факт, что он раздобыл препарат в нужных количествах, лишний раз подтверждает его сообразительность и искушенность во взаимодействии с системой. И вывод тут, на мой взгляд, ясен: такие парни, как Майкл Росс, всегда будут пытаться сами решать свою судьбу. Некоторые из них, самые трусливые, совершают самоубийства в момент ареста – как Леонард Лейк, маньяк-садист, который пытал и убивал девушек: он проглотил капсулу с цианидом на допросе в полицейском участке в Сан-Франциско в июне 1985-го. Многие, оказавшись в безвыходной ситуации и рискуя попасть под арест, совершают так называемое «самоубийство руками полиции». В любом случае цель у них одна: манипулировать, доминировать и контролировать, до самого конца.
Давайте скажем честно: медиа влияют на всех нас. Мы все хотим признания за свою деятельность. Я за свою карьеру сделался довольно известным и должен признать, что получал удовольствие всякий раз, когда видел в газетах посвященные мне заголовки вроде «Суперсыщик ФБР участвует в процессе Уильямса» (в «Журнале конституционной Атланты»), «Современный Шерлок Холмс из ФБР» («Сент-Луис глобал демократ») или «Леденящие душу подробности от Джона Дугласа из ФБР, прообраза агента в «Молчании ягнят» («Ю-Эс-Эй тудэй»).
Серийные преступники точно такие же. Многие из них гордятся своими «подвигами» и, оказавшись в камере, мечтают о славе самых жестоких, самых отчаянных и самых худших. Печально знаменитый Тед Банди утверждал, что академики пишут ему с просьбами позволить изучать его изощренный преступный ум. Генри Ли Лукас взял на себя по меньшей мере семьдесят убийств, которых не совершал.
Я однажды допрашивал парня по имени Джозеф Фишер – странного, склонного к вспышкам ярости, бродягу и алкоголика, который оказался в тюрьме Нью-Йорка за убийства трех женщин. Одной из них была его жена, на двадцать восемь лет старше, от которой он в определенный момент просто устал. Однако он хотел прославиться как самый грозный серийный убийца всех времен. Когда полиция арестовала его в 1979-м в округе Датчесс, Нью-Йорк, он сознался в тридцати двух убийствах, хотя за год следствия его удалось связать лишь с тремя. Каждый раз, когда мы с ним говорили, он разыгрывал передо мной драму, жаловался, что его мать была сукой, – похоже, именно так, по его мнению, должен был себя вести настоящий маньяк. Позднее он даже принимал участие в документальном фильме про серийных убийц, где снова кривлялся и признавался в многочисленных убийствах перед лицом ошарашенной публики.
Еще более причудливым и показательным примером манипулирования, доминирования и контроля уже после ареста является история Клиффорда Олсона из Ванкувера – канадца, убивавшего девушек и детей, который также считал себя звездой серийных убийств. Оказавшись в тюрьме, он предложил следствию сделку: по десять тысяч долларов за указание места сокрытия каждого из ненайденных тел. Канадские полицейские, по вполне понятным причинам, пришли в ярость и сперва отвергли его предложение, но затем главный прокурор Британской Колумбии Аллан Уильямс согласился из соображений гуманности – он считал важным, чтобы семьи жертв закрыли наконец эту тему и обрели мир. Он оговорил, что основная часть этих денег должна пойти в трастовый фонд для сына Олсона. Однако деньги попали и к нему в карман: телевизор, который стоял у него в камере в тюрьме Кингстон, был оплачен из этого выкупа. Он шутил, что выдал полиции одно тело бесплатно, в качестве бонуса. Обожая находиться в центре внимания, Олсон предложил еще одну сделку – следующие двадцать могил по выгодной цене – сто тысяч долларов за все. Этого канадские власти терпеть уже не стали. В январе 1982 года Олсон получил приговор – одиннадцать пожизненных сроков. Его популярность настолько возросла, а публичные заявления так оскорбляли разъяренных родственников жертв, что канадский судья запретил ему в дальнейшем давать любые интервью.
После того как на экраны вышел фильм «Молчание ягнят» и пресса провозгласила меня прототипом Джека Крофорда, Олсон позвонил мне в офис в Куантико. Имитируя знаменитого Ганнибала Лектора, которого агент Кларисса Старлинг привлекает для расследования серийных убийств, Олсон сообщил, что может поучаствовать в расследовании дела убийцы с Грин-Ривер[1], излагая свои соображения с точки зрения НС. Зная о личном значении, которое имело для меня дело об убийствах в Грин-Ривер, при расследовании которого я едва не погиб в 1983-м, Олсон даже заявил как-то, что сам является тем убийцей.
В течение года он звонил мне регулярно, обычно в дневное время. Я отвечал на звонки и выслушивал его, потому что, хоть и знал, какой он выдающийся лжец, все равно находил пользу в том, чтобы исследовать разум преступника. Он был красноречивый, манипулятивный, вкрадчивый – практически полная противоположность Джозефа Фишера. Неудивительно, что ему удавалось уговаривать детей последовать за ним – ведь даже руководство тюрьмы шло у него на поводу. Единственное, чего я не заметил у Олсона в ходе этих бесед – это хоть капли жалости или угрызений совести за те жизни, которые он уничтожил. По сути, все было даже хуже: он писал письма с угрозами и оскорблениями семьям своих жертв, пока тюремные власти не положили этому конец, начав проверять его почту. Как Майкл Росс, он публиковался во многих журналах и газетах, писал многочисленным журналистам. В некоторых он утверждал, что, если выйдет из тюрьмы, никогда больше не будет убивать, потому что теперь знает разницу между добром и злом. В других заявлял, что единственное средство против таких, как он, – это смертная казнь. Что угодно ради популярности. В своей камере он хранил стопку кассет, на которые записывал воспоминания о каждом из убийств, готовясь написать автобиографию. Единственное, чего он боялся, – это забвения.
Корреспондент канадского журнала «Маклин», Питер Уортингтон, писал в своей статье о том, как спросил у Олсона, почему он сравнивает себя с Ганнибалом Лектором. «О нет, не сравниваю, – ответил Олсон, – Ганнибал Лектор выдумка, а я – настоящий».
От меня, кроме телефонных разговоров, он хотел поездки в штат Вашингтон, которая освещалась бы в прессе, где он расскажет мне про Грин-Ривер и покажет, где закопаны остальные тела. Будь у меня основания предполагать, что он говорит правду, я принял бы его предложение в ту же минуту и сделал бы все, чтобы помочь канадским властям. Но я посвятил этому делу достаточно времени и знал, что он понятия не имеет, о чем говорит. Олсен просто жаждал внимания и славы, которая превратит его в человека, каким он всегда мечтал быть, но так и не стал.
Чтобы поддержать свой имидж, Олсон описывал мне, что его держат в прозрачной камере, как Ганнибала Лектора в кино. Я уточнил этот момент, и мне объяснили, что стеклом его оградили из-за ненависти других заключенных: те, прознав, что он убивал детей, бросались в него экскрементами и стаканами с мочой. Такое вот признание со стороны аудитории, которая знала его лучше всех.
Существует еще один аспект влияния медиа на преступления, который нам необходимо осветить, и это тот самый редкий случай, когда можно сказать, что преступник действовал полностью по подсказке с экрана. Вот вам классический пример.
13 декабря 1966 года по NBC начался показ телефильма «Рейс Судного дня», написанный шестикратным лауреатом премии «Эмми», пионером телевидения и создателем «Сумеречной зоны» Родом Серлингом. Это был мрачный и отлично прописанный триллер об уволенном служащем авиакомпании, который подбрасывает бомбу в пассажирский самолет. (Любопытно, что, как мы увидим, кандидатура уволенного служащего авиакомпании много лет лежала в основании рабочей гипотезы о преступлениях Унабомбера). Особенностью истории Серлинга было то, что бомба должна была взорваться, если самолет опустится ниже четырех тысяч футов над уровнем моря. Пилот, однако, придумал, как решить эту задачу – он сел в аэропорту Денвера, который находится выше этой отметки. Серлингу при написании сценария помогал его старший брат Роберт, сам состоявшийся писатель, ранее работавший редактором отдела авиации в «Юнайтед Пресс Интернэшнл». Следует также добавить, что Боб Серлинг с самого начала тревожился о результатах этого проекта и даже написал брату письмо, где говорил, что «следует тщательно взвесить вероятность того, что кто-то повторит наш замысел и действительно использует бомбу с чувствительностью к высоте».
Фильм произвел фурор, став одним из хитов сезона. Но спустя неделю после показа сообщения о заложенных бомбах с требованием выкупа поступили в компании «Истерн Эйрлайнс», «Куантас», «Транс Ворлд Эйрлайнс», «Нэйшнл», «Пан Ам» и «Нортвест». Некоторые из них выплатили деньги, но ни одной бомбы обнаружено не было. Это был типичный случай реальности, копирующей кино, копирующее реальность. Боб просто рассказал Роду не предававшуюся широкой огласке историю о бомбе, якобы подброшенной на борт самолета «Американ Эйрлайнс», пилот которого оказался достаточно изобретателен и умен, чтобы сесть в аэропорту Стэплтон, в Денвере, хотя компания в то время не совершала туда рейсов.
Серлинг, хороший друг и наставник моего соавтора Марка Олшейкера, был потрясен эффектом, который произвел его сценарий. На интервью он сказал репортерам: «Господи, лучше бы я занялся костюмной драмой с Джоном Уэйном в главной роли!» Еще много лет до своей скоропостижной кончины в 1975 году Серлинг продолжал терзаться из-за «Рейса Судного дня».
Случаи шантажа, произошедшие под вилянием этого фильма, можно отнести к преступлениям с целью наживы – то есть мотивом тут являются деньги. Мы можем с уверенностью утверждать, что их совершали злонамеренные лица; ни один порядочный человек, посмотрев шоу, не сказал себе: «Отличная идея – заработать на том, чтобы шантажировать авиакомпанию, даже не утруждаясь на самом деле подбросить бомбу!» Но мы должны признать и то, что без фильма не было бы этих случаев шантажа. «Рейс Судного дня» подбросил плохим парням идею, которой легко было воспользоваться. Это подтвердилось, когда после повторного показа спустя пять лет подобные угрозы возобновились.
Урок, который можно извлечь из случая с «Рейсом Судного дня» – и других, похожих на него, – не особенно приятен и утешителен. Надо понимать и признавать, что в обществе всегда будут те, кто берет отовсюду самое худшее, равно как извращенцы и педофилы, которые сексуально возбуждаются, рассматривая фото детей в каталоге «Мейси», а потом снимают отвратительное и жестокое детское порно. Имитаторы, которые звонили тогда с угрозами, могли точно так же вдохновиться новостным репортажем о происшествии с самолетом «Американ Эйрлайнс».
Спустя годы после демонстрации «Рейса Судного дня» Серлинг, оглядываясь назад, отвечал репортерам по этому поводу одной фразой, которую сказал и Марку: «Я в ответе перед публикой, но не за публику».
Это касается и всех нас, в сфере охраны правопорядка, и я не собираюсь выплескивать младенца – наше священное право на самовыражение – вместе с грязной водой – тем фактом, что некоторые асоциальные и преступные имитаторы пользуются им в своих извращенных целях. Но, как мы увидим в следующей главе, эти люди подводят нас к другому измерению мотива, игнорировать которое никак нельзя.
Глава 4. Назови твой яд
ebooksa