– Да нет, давайте поговорим! – воскликнул он. Поэтому я остался.
Том проявил себя как настоящий дипломат и постарался сгладить неловкость. Внешне он держался спокойно, но по тому, как он жевал зубочистку, я понял, что внутри у него – настоящая буря, особенно с учетом того, какую роль ему приходится выполнять. Любопытно, что несколько лет спустя тот полицейский приехал к нам в Куантико на продвинутый курс; он общался со мной очень вежливо, и мы прекрасно поладили с ним.
Судя по отчетам, флаконы с отравленным тайленолом были произведены на двух разных заводах, в Пенсильвании и в Техасе, что делало крайне маловероятной возможность отравления где-либо еще, кроме как на аптечной полке. И произошло это незадолго до их приобретения, поскольку, по словам главного токсиколога патологоанатомической службы округа Кук, цианид довольно быстро растворил бы желатиновые капсулы препарата. Количество отравленных капсул во всех флаконах разнилось, и, насколько мы могли судить, в каждой аптеке был всего один отравленный флакон.
Я изложил Хегарти и Дюхэдвею свои рекомендации насчет привлечения журналистов. Эд предложил двух известных чикагских колумнистов, Майка Ройко и Боба Грина. Я сказал, что предпочел бы криминального репортера, имеющего опыт сотрудничества с полицией и властями как источниками информации, который знает, как прийти к соглашению, не нанеся урона репутации полиции или прессы. Однако местные агенты настояли, что это должен быть колумнист, талантливый автор, уже завоевавший доверие аудитории. Я остался в меньшинстве и смирился с их выбором.
Хегарти связался с несколькими местными изданиями, чтобы узнать, какое возьмется за освещение событий в рекомендованном ключе. Хочу еще раз отметить здесь, что речь не шла о манипулировании новостями или публикации ложной информации, потому что на этот счет периодически возникают подозрения. Я уже объяснил свои соображения по проактивным стратегиям юристам из подразделения криминальных расследований ФБР в Вашингтоне и заверил их, что не собираюсь лгать прессе. Я собираюсь выступить источником информации и, как любой источник, имею возможность преподнести эту информацию в определенном ключе. Если репортер пожелает воспользоваться моими знаниями и информацией, он или она может это сделать; в остальном я никак не контролирую материал, который выйдет в печатном виде или будет транслироваться по радио и телевидению. Я очень надеюсь, что пресса поможет нам поймать преступника, но в действительности могу лишь рассказать свою историю и надеяться на лучшее.
Боб Грин, колумнист «Чикаго трибьюн», согласился встретиться со мной. Он уже переговорил со своим редактором Джимом Сквайрсом, и они успели повстречаться с Хегарти и Ричардом Бржечеком, суперинтендантом чикагской полиции, в офисе Сквайрса. Хоть я все равно предпочел бы опытного криминального репортера, должен признать, что искренне восхищался Грином, поскольку читал его колонку, когда она выходила в моей собственной местной газете в Виргинии.
Он вошел ко мне в номер в «Холидей-Инн» в сопровождении Тони де Лоренцо, спецагента ФБР, который его и привез. Я рассказал Грину о том, чем занимается мой отдел в Куантико: мы изучаем личности преступников и пытаемся выяснить мотивы серийных убийц. Я объяснил, что они деперсонализируют свои жертвы, а некоторым вообще наплевать на жизни других людей. Но есть и такие, кто еще способен, при определенных обстоятельствах, испытывать угрызения совести; я готов был поклясться, что тайленоловый НС – один из них.
В процессе беседы мы с Грином сошлись, что история Мэри Келлерман – самая показательная по всем журналистским стандартам. Она – младшая из жертв, приняла тайленол от простуды, упала в ванной и умерла, и родители нашли ее труп, одетый в пижаму. До сих пор они отказывались говорить с репортерами.
«Я написал бы эту историю, даже если бы не встретился с вами. Если обеспечите мне доступ в их дом, я переговорю с родителями», – сказал мне Грин.
Мы с де Лоренцо пообещали это устроить. Не внушая ему, что он должен написать, мы с Тони доверительно рассказали, какой стратегии собираемся придерживаться. Если он опубликует статью в своей колонке, за домом Келлерманов и за могилой Мэри будет установлено круглосуточное наблюдение.
Деннис и Джина Келлерман согласились побеседовать с Грином, и Тони отвез его к ним домой на следующее утро. Журналиста представил скорбящим родителям ЛеРой Химбаух, еще один спецагент ФБР, непосредственно работавший с семьей, который успел завоевать их доверие. Джина в слезах рассказала Грину о том, как хотела купить пузырек тайленола поменьше, но подумала, что таблетки еще пригодятся, когда простуда у дочери пройдет, поэтому взяла большой. А он оказался отравленным. Мэри была их единственным ребенком, больше Джина рожать не могла. Деннис добавил, что только и думает, как бы это чудовище скорее поймали.
Материал, опубликованный Бобом Грином, был красноречив и бил в самое сердце. Статья начиналась так:
Если ты – тайленоловый убийца, это может иметь для тебя значение. А может и не иметь, никакого.
Если ты – тайленоловый убийца, твои смертельные эскапады могут казаться тебе безупречными в своем исполнении. Ты отравил капсулы, и люди погибли; ты внушил целой нации страх. Если ты убийца, то успех твоей миссии должен был тебя удовлетворить.
А еще, если ты – тайленоловый убийца, тебе, возможно, немного интересны люди, которых затронул в конце концов твой план: те, кому не повезло купить флаконы, до которых ты дотянулся.
Дальше он описывает улицу, где живут Келлерманы и дает их адрес. Грин позднее говорил, что редакторы не советовали ему включать в текст столь конкретную и личную информацию, но вместо того чтобы объяснять свое решение, он просто попросил ничего не менять.
В процессе работы над этим материалом Грин много размышлял о журналистской этике, о чем упоминал впоследствии в своей колонке в журнале «Эсквайр», где был приглашенным редактором. Он писал там: «Одно дело говорить, что репортерам нельзя сотрудничать с властями, и совсем другое – знать, что семь человек погибли от отравления в непосредственной близости от тебя, и ответить: нет, я помогать не буду».
В заключение Грин добавлял: «Каждое утро ты встаешь, идешь на работу и стараешься делать ее на совесть. Иногда ты спрашиваешь себя, удается тебе это или нет. Точно так же и я – пишу слова на бумаге и очень надеюсь, что это не зря».
Естественно, я искренне восхищался Бобом Грином, и не только с позиций агента ФБР, но и как заинтересованный читатель и гражданин. На мой взгляд, он продемонстрировал, что вступление в журналистскую когорту не означает отказа от общечеловеческих ценностей – и то же самое касается полицейских и агентов ФБР.
Тайленоловые отравления гремели на всю страну. Люди боялись принимать самые обычные лекарства. Один отравленный флакон был обнаружен в аптеке торгового центра близ аэропорта О’Хара. Что, если кто-нибудь из путешественников увез яд на другой конец страны? И что, если следующими под удар попадут продукты повседневного спроса – тот же растворимый кофе?
ebooksa