Кто-нибудь беседует с ними потом, объясняет причину, спросил я. Нет. Обращался ли к ним президент или председатель правления? Ну… нет, но вообще, сегодня он собирался выступить перед всем персоналом.
Президент банка оказался не очень разговорчив. Он вышел к тысяче своих служащих, но держался скрытно и предпочитал отмалчиваться. Он даже не затронул тему увольнений, пока люди не начали поднимать руки, а когда до нее дошло, оказался не готов отвечать на вопросы. Он не смог дать людям внятного ответа, что им делать дальше, и его чуть ли не свистом прогнали с трибуны.
После этого инцидента глава службы безопасности позвонил мне, все рассказал и спросил:
– В свете последних событий и того письма с угрозами, каковы шансы, что это действительно произойдет?
Я сказал, что шансы очень и очень велики. Он спросил, что ему делать. Я ответил, что тут требуется двусторонний подход. Надо показать людям, что о них беспокоятся и пытаются что-то для них сделать – нечто реальное и весомое, чтобы они пережили процесс увольнения и поиска новой работы. А тем временем следует усилить охранные меры – особенно в холле главного офиса.
Банк последовал моим рекомендациям, и ничего не произошло. Но могло. Им повезло. Но так бывает не всегда, особенно если компания оказывается в сложной ситуации и надо как-то выкручиваться из нее.
Это особенно важно, потому что, несмотря на принимаемые меры, проблема продолжает обостряться – особенно если воспринимать насилие на рабочем месте в более широком смысле. Самым, пожалуй, тревожным трендом современности является насилие на рабочем месте наших детей – в школе. И хотя тут нет и не может быть единого простого решения, к нему тоже применим прием, который я советовал почте, авиакомпании и банку: мы должны давать «менеджерам» и «начальству» – учителям и административному персоналу – инструменты для распознавания тревожных сигналов. Когда ребенок кричит, что всех перестреляет, не думайте, что это шутка. Игнорировать подобное никак нельзя.
И помните, что дети еще более впечатлительны, чем взрослые. Если, как говорилось в третьей главе, громкие преступления подталкивают нестабильных индивидуумов к совершению собственных, то как сказываются на детях новости по телевизору, где другие дети стреляют во дворах школ или в классах? Ребенок в сложном психологическом состоянии, движимый злостью и гневом, может воспринять такой акт как логическое и драматическое решение своих проблем. Он не станет думать о последствиях, о том, что будет с его семьей, и что ему придется провести много лет за решеткой, разрушив собственную жизнь. В зависимости от своего возраста и психического склада, он может вообще не подумать о том, что случится дальше. Как угоны самолетов в 1960–1970-х провоцировали все новые и новые, так и насилие в школе теперь идет по нарастающей; нам остается только всплескивать руками, вопрошая, как такое приключилось. Мы не можем предотвратить их все, но давайте хотя бы следить за тревожными звоночками – в школе и на работе.
Те из нас, кто вживую изучал преступления и преступников, знают, что преступность со временем эволюционирует – как и другие социальные феномены. К несчастью, в школах насилие эволюционировало от драк на игровых площадках до приходов в класс с оружием, которое дети воспринимают обычно как игрушку. Жуткий расстрел детей в Джонсборо, в Арканзасе, весной 1998-го было четвертым подобным инцидентом на школьном дворе в США всего за год!
Когда заместитель директора старшей школы Перл Хай в Перле, Миссисипи, поймал шестнадцатилетнего подростка, который только что убил двоих учеников, а семерых ранил, после того как ножом насмерть зарезал мать, то крикнул ему в лицо: «Почему, почему, почему?»
«Мир плохо обошелся со мной, я не мог это больше терпеть», – ответил ученик.
Помните, что триггеры действуют на неблагополучных детей так же, как на неблагополучных взрослых, и к их числу относятся распространенные стрессовые ситуации, включая проблемы в отношениях, проблемы дома или на работе (в их случае в школе). Люди у власти – родители, учителя, администрация, школьные психологи и социальные работники – обязаны следить за теми же тревожными звонками: увлечением оружием, отстранением от общения, пустыми с виду угрозами или разговорами об убийстве. Нельзя думать, что раз перед нами ребенок, он не пойдет на насилие «взрослого уровня». Мы сталкивается здесь с тем же внутренним складом, что и у склонных к насилию взрослых, вкупе с плохим контролем собственных импульсов, незрелым мировоззрением и юношеским максимализмом. А это, как доказывают последние десятилетия, очень опасная комбинация.
На самом деле опасных комбинаций множество, и даже если мы понимаем мотив, то не всегда можем предсказать их все, как демонстрирует следующий случай.
Около девяти утра 6 марта 1998 года Мэью Э. Бек, тридцатипятилетний бухгалтер из Ньюингтона, Коннектикут, работавший в центральном офисе государственной лотереи, застрелил и/или ранил ножом несколько своих коллег, убив четверых. Далее Бек, проработавший в лотерее восемь лет, покончил с собой выстрелом в голову из девятимиллиметрового полуавтоматического «глока», который использовал для нападения.
Первой жертвой стал Майкл Т. Логан, тридцати трех лет, директор по информационным системам и бывший начальник Бека; тот дважды выстрелил в него и нанес семь ранений охотничьим ножом в живот и в грудь. Во время нападения Бек сам был ранен в ногу и оставил кровавый след от кабинета Логана до того места, где ему попалась Линда А. Блогославки-Млинарчук, финансовый директор лотереи, тридцати восьми лет. Он прошел в переговорную, где она вела собрание, и сказал: «Попрощайся со всеми, Линда». Она получила несколько ранений и резаные раны на руках, когда пыталась защититься от ножа. Линда проводила с Беком собеседование после его возвращения из отпуска, связанного со стрессом на работе, на котором они обсуждали его новые обязанности на другой должности. В вечер перед нападением она поделилась своими опасениями насчет Бека с мужем.
Фредерик У. Рубельманн III, сорока лет, вице-президент по операционной деятельности и администрированию, погиб следующим. В него выстрелили четыре раза – дважды в спину, пока Бек гнался за ним по зданию, а потом в голову. Рубельманн пытался вывести других сотрудников в безопасное место.
Сорокачетырехлетний президент лотереи, Отто Р. Браун, получил ранение в ягодицу, когда бежал по парковке. Когда он, раненый, упал, Бек выстрелил в него, истекающего кровью, еще дважды, пока Браун умолял сохранить ему жизнь. Сотрудники понимали, что Браун намеренно уводил Бека из здания – возможно, тем самым он многих из них спас.
После панических звонков в службу 911 полицейские через две минуты примчались на место. При виде полиции Бек приставил пистолет к виску и спустил курок. Его по воздуху доставили в Хартфордскую больницу, где он вскоре скончался.
За день до стрельбы Бек оставил странное сообщение для репортера «Хартфорд курант», где говорил, что хочет побеседовать о «проблемах с лотереей».
Мэтью Бек был не женат и в предыдущем сентябре переселился обратно к родителям. Друзья описывали его как «большого знатока оружия». В заявлении на должность государственного аудитора он писал, что некогда работал охранником, имеет опыт обращения с оружием и «навыки тактического реагирования и ситуационного анализа». Бек приступил к работе меньше чем за две недели до инцидента, после четырехмесячного отпуска из-за переутомления. Ему предлагали отдохнуть еще два месяца, но он вернулся самовольно.
ebooksa