Вообще-то рыцари-разбойники не могут летать, а Родриго Грубиан в своих доспехах даже на ногах передвигался плохо. Скрежеща и громыхая и с ограниченной видимостью из-за слабо закреплённого забрала, он едва шёл. Кроме того, Родриго Грубиан при подходе к этой покинутой карете сильно тосковал по своему мечу, щиту и по домашним кактусам. Силы небесные! И куда он без них пустился!
К тому времени, когда он – вспотевший, запыхавшийся и в тесных доспехах – наконец добрался до кареты, Сократ уже несколько раз облетел её и при этом – если Родриго Грубиан правильно истолковал его взгляд – сделал ошеломительное открытие.
– Взгляни-ка на это, – прохрипел попугай, и на этот раз он прохрипел не только потому, что попугаи всегда хрипят. На сей раз он действительно осип.
Попугай сел на бронированное плечо Родриго Грубиана, и они вместе обошли карету кругом и уставились на её стенку.
ВО СЛАВУ РЫЦАРЯ-РАЗБОЙНИКА РОДРИГО ГРУБИАНА!
Так было написано грязными большими буквами на белой карете, и не успел Родриго Грубиан дочитать надпись до конца, как сердце у него заколотилось. В нём поднимался смертельный страх, его забрало упало на лицо, но у него и без забрала потемнело в глазах.
Силы небесные! Его имя значилось на карете, которая явно стала местом тяжкого преступления. Это не сравнишь с надгробными надписями на скалистой тропе к его крепости. Там никто не собирался мстить Родриго Грубиану за то, что он сразил рыцаря Богумила Грозайца, потому что в действительности не было никакого рыцаря Богумила Грозайца. А эта карета принадлежала кому-то реальному – и этот кто-то был ещё и королём, как Родриго Грубиан мог заключить по великолепному гербу. Разумеется, король не пригласит его выпить ромашкового чаю с мёдом, когда узнает, чьё имя стоит на ограбленной карете.
Будь Родриго Грубиан другим человеком, он тут же снял бы попугая со своего плеча и стёр бы с кареты эту надпись его оперением. Но тот человек, каким был Родриго Грубиан, всего лишь воскликнул:
– Сократ! Пожалуйста! Мне нужен носовой платок!
Как вы можете догадаться, попугай не имел носового платка. Да к тому же было уже поздно. Потому что едва успел Сократ подвести рыцаря-разбойника Родриго Грубиана к испачканной стене кареты, как увидел приближающихся всадников. То мог быть отряд рыцарей или охотников – в любом случае, по мнению разумного попугая, было слишком опасно оставаться подле кареты. Потому что, кого бы ни застали всадники на этом месте, тот сразу попадал под подозрение в ограблении кареты, в особенности если его звали Родриго Грубиан, а по профессии он был рыцарь-разбойник.
– Кто-то сюда скачет! – прошипел попугай. – Быстро! Надо спрятаться, пока они нас не заметили!
И он взлетел с плеча Родриго Грубиана и изо всех сил устремился к ближайшим кустам.
Родриго Грубиан, ещё занятый ужасной надписью на карете, плохо соображал. Он поднял разболтанное забрало, увидел вдали всадников и тут же ринулся за попугаем, брякнув рухнувшим вниз забралом. Поскольку Сократ был прав: если уж на карете написано
– Скорее, разбойник! – хрипел из-за кустов Сократ.
И Родриго ничего не оставалось, как прыгнуть туда щучкой в своём гремучем тяжёлом обмундировании. Последнюю часть пути он проехал на брюхе – со сползшим шлемом и в помятых доспехах.
– Тссс! – прошипел Сократ. Когда Родриго Грубиан наконец высвободился из своего шлема, он увидел среди ветвей яркое оперение попугая. – Они уже здесь, – шепнул Сократ.
Родриго Грубиан услышал топот копыт. Он со скрежетом умостился поудобнее, чтобы подглядывать из кустов, снискав тем самым сердитый взгляд попугая.
Практичный Сократ со своей смекалкой первым делом пересчитал всадников, их было пятеро, и это были, судя по всему, охотники. А поскольку Сократ за время странствий в кукольном вагончике привык держать настежь глаза и уши и иногда знал о происходящем даже больше, чем уличные певцы – а они-то в Средние века и были главными разносчиками новостей, – он даже заподозрил, кто такие были эти люди.
О Килиане Последнем, знаменитом своей хандрой, Сократ уже был наслышан. И если этот низенький толстенький всадник, бессильно поникший в своём седле, и был Килиан Последний, тогда вон тот худой в длинном чёрном одеянии был придворный чародей Рабанус Рохус, якобы способный разжигать магический огонь и летать по небу тёмными ночами.
Ещё двоих Сократ принял за слуг, а третий, серебрянобородый, мог быть только повсеместно знаменитым медиком Падрубелем. Этот Падрубель, как Сократ наслушался на рыночных площадях, уже многие годы прилагал все силы, чтобы вылечить короля Килиана от меланхолии.
ebooksa