Рыцарь Родриго и его оруженосец,

– Ты об этом знаешь? – хрипло переспросил Родриго Грубиан.

– Поэтому я и не могу себе простить, дядя Родди, – со всей серьёзностью сказал Малыш. – Если бы я раньше знал, что ты не настоящий рыцарь-разбойник, я бы не стал писать твоё имя на карете. Это было так дурно с моей стороны!

– Да не было это дурно! – Родриго Грубиан вскочил. Почти двухметрового роста, он доставал чуть ли не до потолка камеры. – Послушай меня, Малыш. Это с моей стороны было дурно так поступать. Я не должен был тебя отсылать с поручением совершить опасное преступление. Вот это было по-настоящему дурно! Я хотел лишь покоя и боялся, что ты лишишь меня его. Поэтому я и навешал тебе лапши на уши, сочинив историю с испытанием на храбрость. Это было отвратительно с моей стороны!

– Да с испытанием я всё понимаю! – воскликнул Малыш. – Но если бы ты меня не отправил, я бы никогда не познакомился с Флип. – Тут Малыш бросил робкий взгляд на принцессу, и стало ясно, что она ему очень нравится. – Нет, дядя Родди, – продолжал он, – что бы ты ни говорил, это я был злодеем, потому что я не знал, сколько дурного во мне сидит. Да и что тебе ещё оставалось делать, когда я нежданно явился к воротам твоей крепости? Я же прямо вынудил тебя навешать мне лапши на уши. И кроме того, я разбил горшок бедной Туснельды!

Родриго Грубиан поневоле улыбнулся, услышав про Туснельду, его любимый нежный кактус.

– Знаешь, Малыш, – сказал он, – ты можешь считать себя злодеем, но я тебе благодарен. Ведь ты сделал со мной то же самое, что с Туснельдой: ты разбил мою тюрьму так же бесцеремонно, как и её горшок. Лишь ради тебя я отважился выйти из Гробурга в мир. Если бы не ты, я бы никогда на это не решился. – Он чуть было не добавил, что лишь благодаря Малышу познакомился с театром марионеток, но потом всё-таки умолчал об этой детали. О вещах, близких нашему сердцу, мы не любим много говорить.

– Может, Малыш и правда разрушил твою тюрьму, – вмешалась Флип. – Но немного смешно, что ты говоришь об этом, как раз очутившись в тюрьме, дядя Родди.

Флип, как и Малыш, сразу стала называть Родриго Грубиана дядей Родди. Кроме того, Родриго Грубиан ничуточки не казался ей грубым. Он хотя и был таким высоким и чернобородым, но представлялся ей скорее нежным, как его любимый кактус.

– Пусть будет так. – Родриго Грубиан опять улыбнулся. – Но темница короля Килиана лишь наружная тюрьма. А я в Гробурге сидел во внутренней тюрьме.

– Но я должен быть тебе благодарен больше, чем ты мне! – воскликнул Малыш. – Пока я не узнал, в какое положение вверг тебя, я не боялся ни смерти, ни чёрта, а потом стал бояться за тебя. А страх – совершенно особенное чувство! Из-за него так колотится сердце! В желудке становится муторно, бросает то в жар, то в холод. Порой не можешь шевельнуться, а то вдруг становишься сильным, как медведь! И всё это я узнал лишь благодаря тебе, дядя Родди!

Мама Дик тяжело вздохнула, а папа Дик молча покачал головой. Что поделаешь с таким мальчиком, который сначала не ведает страха, а потом страх на него действует, как волшебный напиток.

– Я думаю, – взволнованно воскликнул Малыш, – что рыцарь лишь тогда настоящий, когда он знает, что такое страх! Страх учит его отличать добрые деяния от злых. Испытывая страх, он находит в себе мужество преодолеть его. Правда же, дядя Родди? Для того чтобы быть злым, мужество не требуется. Мужество нужно только для добра.

– Очень может быть, – сказал Родриго Грубиан и припомнил тот момент, когда он впервые поднялся в кукольный вагончик.

Он вспомнил, как согласился водить марионеток и, несмотря на боязнь, вышел на сцену и ждал за кулисами, когда поднимется занавес. И если бы этот занавес действительно поднялся, то он, обычно такой пугливый, со всей ответственностью участвовал бы в спектакле. Может, то был вообще самый мужественный его поступок.

– Ну? Теперь вы всё выяснили? – спросила принцесса Флип после того, как установилась тишина. – Или вы хотите продолжить спор о том, кто из вас носитель большего зла? Если вам нужен третейский судья, который это решит, я с удовольствием возьму эту роль на себя. Итак: ни один из вас двоих не годится на роль злодея. Но здесь, в замке, есть человек настолько злой, что я это с трудом выдерживаю!

– Рабанус Рохус! – воскликнули все в один голос.

Потому что о чародее, разумеется, уже говорили в темнице и Флип, и Малыш, и Родриго Грубиан, и Дики. В конце концов, Флип и Малыш достаточно много услышали в башне чародея, чтобы узнать сатанинский план Рабануса Рохуса. Они были уверены, что не кто иной, как придворный чародей, и написал имя Родриго Грубиана на стене сокровищницы.

– Рабанус Рохус! – опять воскликнули они, но на сей раз не потому, что о нём заговорила Флип, а потому, что сам чародей, вооружившись смоляным факелом, появился в этот момент в темнице короля Килиана.

– Ха! – воскликнул Рабанус Рохус вместо приветствия. – Сидите, горемыки? И поделом! – Он подошёл к решётке и поднял факел, чтобы осветить их камеру. – Ну что? Вы уже пожалели о том, что встали поперёк дороги хитроумному Рабанусу Рохусу?

Все, даже дерзкий Малыш, притихли и молчали, бросая на чародея ненавидящие взгляды. Хотя Малыш готов был наброситься на Рабануса Рохуса, погнув прутья решётки.