Искушение прощением

22
18
20
22
24
26
28
30

– Говорит, что нет, но я ей не верю.

Гриффони, которой ложь тоже не была в новинку, лишь кивнула.

– А что с их сыном? Он был дома, когда ты позвонил?

– Не знаю. – И с легким замешательством Брунетти добавил: – Я не додумался спросить у нее об этом.

Клаудиа улыбнулась.

– Отсюда и звонок пресиде. – После короткой паузы она продолжила: – Умная женщина! Ведь ей мог позвонить кто угодно. Даже киднеппер.

– Клаудиа! – Брунетти наклонился вперед и постучал указательным пальцем по тыльной стороне ее руки. – Мы в Венеции. А не в каком-нибудь… – Он запнулся, подумал немного и закончил: – Представляешь, не могу вспомнить город, в котором за последние годы похищали ребенка.

Гриффони взглянула на него и быстро отвела глаза. После недолгого раздумья она сказала с явным удивлением:

– Я тоже. Наверное, киднеппинг просто вышел из моды.

В этом Брунетти сомневался.

– Скорее люди перестали обращаться по этому поводу в полицию. Просто платят похитителям в надежде, что это сработает.

– Но мы бы услышали об этом, разве нет? – спросила Клаудиа. – Рано или поздно.

– Думаю, да, – согласился Брунетти и добавил, сам удивляясь ожесточению, которое вложил в свои слова: – Ненавижу это! Больше, чем любые другие преступления. Хотя и их ненавижу тоже.

– Даже больше, чем убийство? – спросила Гриффони.

– Можно и так сказать.

– Почему?

– Потому что жизнь в данном случае подменяется деньгами, а может, потому, что киднепперы пытаются продать чью-то жизнь за деньги.

Брунетти не совладал с голосом, и он прозвучал очень жестко.

– Никогда не слышала, чтобы ты говорил таким тоном, – заметила Клаудиа.

– Знаю. Хуже этого нет ничего. Киднепперов я бы сажал пожизненно, всех без исключения. И каждого, кто им помогал, тоже. Каждого, кто знал, что они задумали, и все равно помогал. Даже если все, что человек сделал, – это дал киднепперу почтовую марку, чтобы тот наклеил ее на письмо с требованием выкупа. Я бы держал их за решеткой, пока не сдохнут!