– Быть этого не может! – изумился Брунетти. – И протестантка?
– Ну, в наше время, комиссарио, это не проблема. У нас дело посерьезнее.
– Неужели?
– Она врач.
– Ваш сын женится на девушке, которая работает и к тому же шотландка по национальности? – Брунетти протяжно хмыкнул. – Да, Манрико, понимаю вашу боль.
– Благодарствую, дотторе! Я знал, что вы мне посочувствуете. – И, словно ему надоело изображать из себя клоуна, произнес: – Раз уж вы начали с Бруно, смею предположить, что это напоминание о том, что я кое-чем вам обязан.
– Я впервые об этом вспомнил, Манрико, – сказал Гвидо, едва ли не оправдываясь. – За шесть лет.
– За семь. В чем проблема?
– Хотелось бы знать, кто отвечает за Альбертини.
– Подозреваю, что речь идет не о
– Нет, конечно, – ответил Брунетти.
Тишина… Комиссар плотнее прижал телефон к уху и приказал себе: «Молчи». Он подошел к окну и посмотрел вниз, на пристань, где Фоа протирал рейлинг полицейского катера.
– Это ваш рабочий номер? – спросил Манрико.
– Да.
– Тогда, боюсь, вам придется подождать до вечера, пока вы не придете домой, – сказал дилер так серьезно, что Брунетти подумал: сейчас он без объяснений повесит трубку.
Однако к Манрико внезапно вернулась веселость, и он сказал:
– Еще минутку, комиссарио!
– Слушаю!
– Свадьба пятнадцатого. Если я пришлю приглашение, вы придете?
Даже продолжительная пауза была наполнена счастьем.