– Ты не должен просить прощения, – сказал он. – Нет, за то, что треснул меня, можешь попросить, но не за то, что плачешь.
– Не люблю плакать, – сказал я. – Ребята колотят меня за то, что плачу. Иногда доводят специально, чтобы поколотить за то, что расплакался.
– Я знаю, – сказал он. – И мы это не останавливаем. Мы позволяем им дразнить тебя.
– Рауди меня защищает.
– Я знаю, что Рауди твой лучший друг, но он… он… он… – У мистера Пи заело. Он не знал, что сказать и что сделать. – Ты ведь знаешь, что отец Рауди бьет его?
– Да.
Когда Рауди является в школу с синяком, он непременно поставит синяки двоим первым попавшимся.
– Рауди становится всё агрессивнее, – сказал мистер Пи.
– У него, конечно, жуткий характер, и всё такое, и оценки паршивые, но он всегда хорошо ко мне относился, с детства. С тех пор как мы маленькими были. Даже не знаю почему.
– Ну да, ну да. Но, послушай, я хочу тебе сказать кое-что другое. Только пообещай, что ты никогда этого не повторишь вслух.
– Ладно, – говорю.
– Пообещай.
– Ладно, ладно, обещаю, что не повторю.
– Никому. Даже родителям.
– Никому.
– Хорошо, – сказал он и придвинулся ко мне ближе, потому что боялся, как бы деревья не услышали то, что он собирается сказать. – Ты должен уехать из резервации.
– Я собираюсь на днях с папой в Спокан съездить.
– Нет, я имею в виду – совсем уехать, навсегда.
– Это как это?
– Ты был прав, когда бросил в меня книгу. Я заслужил удара в лицо за то, что делал с индейцами. Все белые, живущие в этой резервации, заслуживают удара в лицо. Но знаешь… и все индейцы заслуживают того же.