Давид выключает воду и требует:
— Возьми ее в рот и оближи.
Я бы лучше член… Но его голос не располагает к шуткам, и я подчиняюсь. С превеликой радостью. С наслаждением. Открываю рот, обхватываю губами пробку с чуть заостренным наконечником.
Языком катаю между зубов, чувствуя что уставшее после двух оргазмов тело, снова поет и требует продолжения концерта.
— Теперь в себя, — говорит он и разворачивает меня спиной к себе. — Хочу видеть это.
Пробку достаю и одной рукой упираюсь в стену, чтобы прогнуться и просунь руку снизу.
— Хорошая девочка, — гладит Давид спину так же нежно как трется стальной головкой о ягодицу, разнося приятные покалывания нервных окончаний и нажимает. — Прогнись сильнее.
Заостренный конец упирается в анальное отверстие и дыхание замирает.
Я усилием воли подавляю воспоминания об изнасилование, зная, что анальный секс может приносить не только боль.
— Не томи, — говорит он, рукой коснувшись влажных лепестков ниже, другой выдавливает из банки смазку мне на пальцы возле розовой дырочки и… все.
И чуть напрягаясь, я, наконец чувствую, как мягко входит пробка, и вскрикиваю, когда Давид обхватывает мою шею моими же волосами, в лоно упирается членом.
— Боже, Давид, это…
— Безумие. Ты мое безумие Майя, — слышу его вкрадчивый голос и с криком выгибаюсь, чувствуя, как одним движением в меня толкается член. Растягивает нутро, заполняет пространство и давит на стенку, за которой елозит скользкая пробка.
У-у сука, как же хорошо.
Давид за спиной, не двигается.
— Так чертовски узко, — рычит он и вдруг, поднимает сильными руками меня над полом, раздвигает ноги широко, и прижимает к кафельной влажной стене в шпагате.
— Держись, — поднимает он одной рукой мою ладонь и заставляет зацепиться за поручень вверху. Боже, откуда это?
Уже еложу задницей, хочу его движения внутри, хочу кричать от толчков и боли.
Хочу просто трахаться, и чувствовать, как сперма заливает нутро.
— Давид, я не могу больше.