Монах и дочь палача. Паутина на пустом черепе

– Но Сэм, согласно моей астрономии полная луна никогда не всходит к утру.

– А разве речь идет о твоей астрономии? Кто вообще рассказывает – ты или я? Вечно ты думаешь, что знаешь больше меня, и вечно клянешься, что это не так, и вечно говоришь то, что я сам хотел сказать, и… А, что толку с тобой спорить! Как я уже сказал, змеи стали просыпаться примерно в то же время, что и я – я слышал, как они переворачиваются на другой бок и вздыхают. Вскоре одна из них встала и зевнула. Она не имела в виду ничего плохого, но такое поведение необычно для змей в это время года. Постепенно они начали кивать головами, желая друг другу доброго утра, и вскоре одна змея заметила меня и обратила внимание остальных на этот факт. После этого они все потянулись к выходу из пещеры, где я лежал, и стали перевешиваться через края своих постелей, чтобы изучить меня. Не могу описать это странное зрелище; такое было впечатление, что настала середина марта, и впереди был теплый сезон! Змей оказалось больше, чем я насчитал, и они были крупнее, чем я думал. Чем больше они просыпались, тем шире зевали и тем длиннее растягивались. Толстые змеи в гамаках надо мной в любой момент могли вывалиться оттуда и свернуть себе шею.

И тут меня осенило, в чем дело. Бен, который мерз снаружи, развел на скале здоровенный костер, и тепло заставило змей думать, что уже конец весны. Я лежал там и думал: ну как же у совершенно взрослого мужика хватило ума учудить такое! Я был так зол, что готов был его убить. Я потерял веру в человечество. Если бы я, прежде чем лечь спать, не заткнул вход большим круглым камнем, который от жары расширился так, что его было не вышибить и гидравлическим молотом, я бы оделся и пошел прямиком домой.

– Но Сэм, ты ведь сказал, что проход был открыт и в него светила луна.

– Опять ты начинаешь! Вечно мне противоречишь и намекаешь на то, что луна должна часами оставаться в одном положении, и говоришь, что кто-то другой рассказывает лучше меня, и хочешь поссориться! Я рассказывал эту историю твоему брату в Милк-Ривер сто миллионов раз, и он ни разу ни слова не сказал против.

– Я тебе верю, Сэм, он ведь глух как пень.

– Я тебе скажу, что с ним делать! Я знаю одного парня в Смит Вэлли, который вылечит его за минуту. Это парень дюжину раз избавлял округ Вашингтон от глухоты. Я не знаю ни одного случая, который продержался бы против него десять секунд. Возьми три части горца змеиного, смешай с галлоном смазки для колес, и… Пойду поищу рецепт!

И Сэм ракетой умчался.

Папа Мод

Вот она, в старом шелковом платье, с мелкими кудрями на голове и шустрым котом на коленях.

Никогда вам о ней не рассказывал?

Что ж, расскажу.

Двадцать лет назад многие молодые люди, обладавшие в остальном хорошим характером, улучшили бы его еще больше ради этой девушки, и любой из них считал бы, что вознагражден с избытком, если бы она возложила букетик цветов на его могилу. Мод была того же мнения и не стала бы даже составлять букетик. И она была самой здравомыслящей девушкой из всех, что я знал, как вы услышите дальше!

Я любил ее, она любила меня. Мы любили себя до безумия. Мод жила в миле от всех прочих домов, не считая одного кирпичного амбара. Во доме не было даже сторожевой собаки, не считая ее отца. Этот напыщенный старый слабак неистово меня ненавидел: он говорил, что я склонен к пьянству, и в указанном состоянии был совершенно с ним несовместим. Мне он тоже не нравился.

Однажды вечером я зашел к Мод и к своему удивлению встретил ее у калитки, в наброшенной на голову шали и явно в сильном возбуждении. Она торопливо сказала мне, что старик заболел лихорадкой, сошел с ума и глумился над ней.

Это была ложь; у старика что-то случилось с глазами – личный секретарь равноденствия, или что-нибудь в этом роде; видел он не очень хорошо, но он был не более безумен, чем я трезв.

– Я тихонько сидела рядом, – сказала Мод, – когда он сел в постели и начал! Никогда за всю свою жизнь! Я так рада, что ты пришел; ты сможешь присмотреть за ним, пока я схожу за врачом. Сейчас он успокоился, но погоди, у него еще случится новый паралогизм! Когда они бывают… о боже! Не разрешай ему говорить и вставать с постели – врач говорит, что это продлит диагноз. Иди туда. О боже! Что же я буду должна делать?

И, высморкавшись в уголок шали, Мод умчалась, словно клоун.

Я торопливо и без стука вошел в спальню старика.

Игривая девушка покинула эту комнату за миг до того и явно была напугана. Она сказала старику, что в дом забрался грабитель, а почтенный инвалид был поразительно труслив – говорю вам это, потому что не желаю вас обманывать.