Драгоценность судьбы

В комнате была только одна дверь, и она была заперта с моей стороны. Маловероятно, чтобы Чэнкоу мог запереть ее после того, как он войдет. Но я знал, что его нет в этой комнате; он вышел другим путем. Я прошел вдоль стены и ощупал их руками. Пространство было около семи квадратных метров. Света было достаточно, чтобы разглядеть, только по углам было темно. Деревянная лестница находилась в третьем углу.

Это был скрежет дерева, который я слышал; Чэнкоу поднимался по лестнице. Лестница была ввинчена в стену. Я остановился у подножия и посмотрел вверх, но увидел только темный прямоугольник. Я начал подниматься. Я поднимался до тех пор, пока тусклый свет внизу не исчез, и я мог видеть только кромешную тьму.

Но в темноте мой слух, казалось, стал намного острее. Высоко надо мной я услышал скрежет ног Чэнкоу по деревянным перекладинам лестницы. Я попытался оценить, как высоко мы поднялись, считая ступеньки. Когда мы поднялись примерно на три этажа, я услышал над собой что-то похожее на захлопывающуюся металлическую дверь.

Я продолжал карабкаться, пока не наткнулся на металлическую дверь. Лестница ушла более чем на метр дальше. У меня было ощущение, что я был на крыше.

Я ощупывал дверь, пока не нашел ручку, затем повернул ее и толкнул дверь. Я почувствовал глоток свежего воздуха. Огни центра Тура освещали крышу ровно настолько, чтобы вы могли что то видеть. Я взобрался на крышу и мягко закрыл за собой металлическую дверь. Рядом с дверью стоял вытяжной вентилятор кондиционера. Я присел рядом и прислушался.

В то время как крыша музея была плоской, крыши окружающих зданий отличались по размеру и форме. У них были крутые склоны, и у большинства из них была черепичная крыша. Неподалеку я услышал скрежет ног по крыше. Я наклонил голову и прислушался. Он был прямо передо мной. Присмотревшись, я на мгновение увидел его силуэт на коньке соседней крыши. Затем он исчез из поля зрения с другой стороны.

Я подумал, что вернусь в это здание. Наконец здесь разместилась выставка. Я снял рюкзак со спины и спрятал его. Затем я пошел за Ченкоу.

Я подбежал, пригнувшись, к краю крыши музея. В темноте соседняя крыша казалась ровной. Теперь я увидел, что мне нужно спуститься футов на десять вниз по пожарной лестнице и прыгнуть на четыре фута на черепичную крышу. Если Чэнкоу смог это сделать, то и я смогу. Я осторожно спустился по лестнице туда, откуда, как мне казалось, я мог спрыгнуть. Это была крутая крыша, когда я прыгал, мне нужно было за что-то ухватиться. Опираясь одной рукой и одной ногой на лестницу, я дотянулся так далеко, как только мог. Тремя этажами ниже было уличное движение. Я слегка согнул колено на лестнице, затем прыгнул. Как только я приземлился на черепичную крышу, я понял, почему Чэнкоу было так легко там идти. Там была небольшая вентиляционная труба, около двух дюймов в диаметре. Когда мои колени коснулись крыши, я потянулся и нащупал трубу. Я подтянулся, встал и молча взобрался на конек крыши.

Я мог ясно видеть его в свете центра города. Он спустился с другой стороны крыши и прыгнул на следующую крышу. Я присел на конек, пока он карабкался на конек соседней крыши. Но вместо того, чтобы исчезнуть на другой стороне, он продолжил свой путь вверх по гребню. Я опустился на край своей крыши. Я был рад, что у меня не было с собой тяжелого рюкзака, потому что между двумя крышами было пространство почти в десять футов. Я немного разбежался и прыгнул на другое здание. Я посмотрел в том направлении, куда ушел Чэнкоу, но его не было видно.

Я присел и прислушался. Я услышал автомобильные гудки. Позади меня, в другом доме, заплакал ребенок.

Где-то гремела телевизионная передача. Залаяла собака. И тут я услышал долгожданный звук, шорох башмаков по черепице крыши. Он пришел издалека справа от меня. Я вскарабкался на гребень крыши и соскользнул до конца. Гребень резко обрывался; до соседнего дома было расстояние почти в шесть футов. Я без труда перепрыгнул. Я снова увидел движущийся силуэт Ченкоу.

Эта крыша, казалось, наклонялась во всех направлениях. Мне казалось, что все виды крыш сливались одна в другую. Пока я следовал за Ченкоу по крышам, мы прошли мимо двух квартир, которые были добавлены в качестве пентхаусов. Чэнкоу двигался осторожно, но уверенно. Он шел так, как будто имел в виду фиксированную цель. Я хотел поговорить с ним о бункерах в Скалистых горах, но сначала хотел узнать, куда он направляется.

С соединенных между собой крыш он перепрыгнул через узкое ущелье на второй ряд соединенных между собой крыш. Квартиры на крыше стали встречаться чаще. Я стоял достаточно далеко позади него, чтобы продолжать видеть его. Он подошел к краю крыши и остановился. Я остановился подальше и присел. Чэнкоу посмотрел на пропасть шириной более десяти футов. Крыша дома напротив него была метра на четыре выше; ему приходилось перепрыгивать через десять футов, чтобы ухватиться за ступеньку пожарной лестницы, затем он поднимался или спускался. Он сделал шаг и резким движением тела перепрыгнул через дыру и приземлился, как кошка, на четвереньки на пожарную лестницу. Он начал подниматься вверх. Крыша этого дома казалась плоской. Я присел и подождал, пока он заберется на крышу и скроется из виду за край. Потом я подошел к карнизу. Расстояние более трех метров показались тремя километрами. Под собой я увидел то, что оказалось самой оживленной частью Тура. Я снова сказал себе, что если Ченкоу смог это сделать, то и я смогу. Вероятно, он был знаменитый акробат этот Чэнкоу или, по крайней мере, профессиональный канатоходец.

Я быстро побежал, и когда я прыгнул, я понял, что просчитался. Я слишком быстро спустился по лестнице. Я схватил её руками, но у ног не было опоры. Стена врезалась мне в голени так сильно, что я чуть не отпустил руки. Казалось, я не в состоянии встать на ступеньку. Мои руки однажды соскользнули, и мне удалось ухватиться за перекладину внизу. Я продолжал нащупывать пальцами ног, пока наконец не нашел на что опереться.

Я некоторое время сидел и ругался. Я не сломал ни одной кости, но две голени были сильно ушиблены. Я чувствовал, как сильно они ушиблены. И это была моя глупая ошибка. Я видел, как это делал Чэнкоу, почему я не сделал так же? Все, что мне нужно было сделать, это потянуться и подпрыгнуть.

Я подождал, пока не перестану чувствовать, как болят мои голени. Потом я начал подниматься. Я медленно поднялся на крышу и остановился. Я слышал голоса, и они говорили по-русски. Я осторожно выглянул из-за края крыши. Она была действительно плоской, и примерно в десяти ярдах от края была построена небольшая квартира. Я увидел её стену без окон. Справа от себя, за углом, я увидел слабое свечение из окна, слегка освещавшее крышу.

Я с трудом перелез через край крыши и опустился на колени. Я поднес правую руку к груди и вытащил Вильгельмину из кобуры.

Я пытался услышать некоторые голоса, понять слова. Я говорю по-русски, может быть, не очень хорошо, но достаточно. Я был слишком далеко, чтобы что-то понять. Осторожно я подошел к темной стороне квартиры. Я съёжился с люгером в руке и скользнул в угол. Свет, падавший из окна, теперь был намного ярче. Голоса стали отчетливее, но я их не узнал. Я знал одно: судя по звуку этих голосов, кто-то из этих людей был немного необразованным и нервным.

Я упал на живот и пополз за угол квартиры. Как и другие, которые я видел, она была построена задним числом. Это было что-то вроде лачуги с одним окном и одной дверью, в которой не могло быть больше одной комнаты. Я полз, пока не увидел окно. Нижняя часть окна находилась примерно в пяти футах над крышей. Я встал, прижав ствол Вильгельмины к носу на случай, если придется быстро стрелять, и заглянул внутрь.

Чэнкоу действительно был там. Он говорил сидя за уродливым зеленым столом с другим мужчиной. Одежда и внешность этого человека соответствовали тому, что сказала мне Марлен. Это был Пол Мартель. Но если бы я все еще сомневался в этом, я всегда мог бы спросить Марлен; она тоже была там, только, в отличие от двух мужчин, была привязана к столь же уродливому зеленому стулу, с кляпом во рту.