Как обычно у нас бывает, для того чтобы разжечь огонь, потребовалось совсем немного времени. Мне еще больше, чем обычно, хотелось войти в нее – так хотелось, что я не мог дойти до спальни. Сняв с нее всю одежду, я усадил ее на обеденный стол и стянул с себя джинсы настолько, чтобы освободить свой выпуклый член.
Ее ноги обхватили меня, и я уже собирался войти в нее, когда она судорожно прошептала:
– Гриффин, подожди. Сейчас это небезопасно.
– Черт.
Я не мог поверить, что забыл о защите. Это было правило, которое мы не могли нарушить. Поспешно вернувшись в свою комнату, я взял презерватив из ящика и разорвал его зубами по пути к столу. Она ждала меня на краю стола, опираясь на руки и тяжело дыша, раздвинув ноги.
– Ты даже не представляешь, как хорошо ты сейчас выглядишь, – сказал я, натягивая презерватив, мой член жаждал снова оказаться внутри нее. – Вот такую картину я хочу повесить на стену.
Она засмеялась, когда я скользнул в нее.
– Это только для твоих глаз.
– Да, черт, это так.
Мысль о том, что кто-то еще может видеть ее такой, заставляла меня сходить с ума от ярости. Что-то дикое и собственническое овладело мной, и я трахал ее грубее, чем когда-либо прежде, почти так, как будто хотел причинить ей боль. Наказать ее за то, что она показала какому-то будущему мудаку эту ее сторону.
Ее крики приобрели другой оттенок – я знал, что довел ее до предела, – а ногти загребали по моим рукам, как когти. Возможно, у нее даже пошла кровь.
Мне было все равно.
Если она не попросит пощады, я буду трахать ее так, как мне было нужно, так, как просило мое тело. Мне нужно было, чтобы она кое-что поняла, и это был единственный способ сделать это.
Но она не просила пощады, хотя и вскрикивала от боли, хваталась за мои руки, как утопающая, и впивалась зубами в мое плечо, пока я изливался в нее.
Когда все закончилось, я обхватил ее руками за плечи и посмотрел на нее сверху вниз.
– Прости, если я был слишком груб. Я не знаю, что на меня нашло.
– Это из-за топа?
Я засмеялся.
– Нет, хотя он мне нравится.
– Что это было?