– Ты не думала об открытии пекарни здесь, в городе? Меня спросили по крайней мере человек пять, не думаешь ли ты об этом, и я, конечно, надеюсь, что ты это сделаешь.
Блэр улыбнулась.
– Это мило.
– Пара, владеющая пекарней на Мейн-стрит, уже в годах. Держу пари, они бы дешево продали свое дело!
– Хватит, мама, – твердо сказал я. – У нее уже есть работа в другом месте.
Лицо моей матери побелело.
– Что?
– Шайенн связала ее с кем-то в Траверс-Сити, кто предложил ей начать работу сразу после Дня труда.
– Шайенн Демпси! – закричала мать, набросившись на мою сестру. – Как ты могла?
Пока Шайенн защищалась, я взял Блэр за руку, и мы направились к входной двери.
– Пойдем.
Когда мы вернулись домой, Блэр захотела зайти в фойе, чтобы посмотреть, высохла ли краска. Она медленно поворачивалась, рассматривая каждую стену.
– Я представляю, куда можно было бы повесить эти большие фотографии, – сказала она.
– Да?
– Да. Думаю, фотография твоих отца и дедушки 1955 года должна быть там. А та, где вы втроем, должна быть вон там. Потом, возможно, три поменьше на этой стене: здесь твой отец учит тебя и твою сестру менять шины, здесь вы с ним работаете на старом грузовике, а здесь вся ваша семья на перерезании ленточки в честь 50-летия. Что ты думаешь?
– Я думаю, что благодаря тебе это место будет выглядеть лучше, чем много-много лет подряд.
Блэр улыбнулась, ее щеки порозовели.
– Я просто думаю, что повторное упоминание о том, что это семейный бизнес, очень важно.
– Согласен.