– Ты думаешь, я тебя не знаю? Думаешь, я ничего не понял за те двадцать пять лет, что был твоим лучшим другом? Думаешь, я не вижу, когда тебя что-то действительно волнует?
Я сжал челюсть. Закрылся сильнее.
– Я был там, Гриффин. Я был там, когда ты вернулся домой и Кайла бросила тебя. Я знаю, через что ты прошел, когда умер твой отец. Я знаю, что ты думаешь, что контролировать свою жизнь означает никогда не нуждаться в ком-то, кого ты можешь потерять. Но ни одна из этих вещей не является причиной для того, чтобы закрыться от того, кого ты любишь.
– Я не влюблен в нее, – огрызнулся я, хотя не был полностью уверен в этом.
– Но ты мог бы быть.
Я не признавался в этом. Не мог. Вместо этого я удвоил его мнение о моем мудачестве, что я всегда делал, когда чувствовал себя загнанным в угол.
– А что насчет тебя? Я не вижу, чтобы ты выставлял себя на всеобщее обозрение.
– Наши ситуации совершенно разные, и ты это знаешь. Но ты можешь быть чертовски уверен, что, если появится кто-то, кто зацепит меня так же, как Блэр зацепила тебя, я не оттолкну ее.
Я почувствовал, что моя броня трещит.
– Я не могу отменить то, что сделал.
– Ты уверен?
– Я бы даже не знал, что ей сказать. Она, наверное, ненавидит меня. Я даже не думаю, что она стала бы слушать.
Это была отговорка, и мой лучший друг знал это.
– Она послушает. Если ты скажешь правильные вещи.
– А это какие?
– Что ты был неправ. Что ты сожалеешь. Что ты сказал ей то, чего не хотел говорить, потому что испугался.
– Господи. Могу ли я сказать ей это? Для меня не… легко признаться в таких вещах.
– Никому не легко, Грифф. Каждый раз, когда ты подходишь к базе, есть шанс, что ты выбьешь мяч. Но также есть шанс, что ты выбьешь его за пределы поля. Не упусти его, даже не замахнувшись.
Я выдохнул, мои плечи опустились.
– Рискни, парень. – Голос Коула затих. Его голубые глаза были напряженными. – Знаешь ли ты, как тебе повезло? Как сильно ты будешь жалеть о том, что ничего не сделал, когда мог бы получить все? Просто… рискни.