– Привет, малышка, – сказал я. – Что нового?
Она пожала плечами.
– Ничего особенного. Многие мои друзья уехали из города на праздничные выходные, так что мне скучновато.
– Ну, завтра будет чем заняться. У нас будет большая вечеринка в гараже.
Ее лицо осветилось.
– Я знаю. Мисс Шайенн спросила меня, не хочу ли я помочь ей везти торты. Я буду играть музыку.
– Отлично. Нам понадобится много помощи, потому что мы будем очень заняты. Я надеюсь.
Я скрестил пальцы и поднял их вверх.
Коул вышел через минуту, и мы отправились в путь в нашем разминочном темпе.
– Как прошла твоя неделя? – спросил Коул.
– Отлично, – ответил я.
Полная ложь. Я был несчастен с тех пор, как Блэр ушла. Прошло десять дней, и с каждым из них жизнь казалась все более безжизненной и плоской. Всего двадцать четыре часа, которые нужно пережить, прежде чем начнется новый. Не было ни одного светлого момента.
Я скучал по ней за столом ресепшен на работе – моя мать вернулась в кресло, пассивно-агрессивно игнорируя меня своими вздохами и молчанием. Я скучал по ее улыбке, по ее голосу, по ее запаху в моей квартире по ночам.
Я скучал по ее песне о радуге в душе, громкой и исполняемой не в такт. Я скучал по ее объятиям в постели и каждый раз, открывая дверцу шкафа, видел, что там висит это чертово платье. Она преследовала меня.
Но я не мог отпустить ее. Вид этого платья, драпировкой висевшего на помойке, выпотрошил меня, и я принес его в свою квартиру, когда никто не видел. Я даже сдал его в химчистку, и когда женщина за прилавком подняла бровь, я бросил на нее свой самый злобный взгляд и сказал:
– Не спрашивайте. Не спрашивайте.
– Завтра будет веселый день, – сказал Коул.
– Да.
– И хорошая игра.
– Наверное.