– Надо соответствовать, – остановившись сказала Люська. – Это обязательно. Иначе, как говорят наши учителя, никакого толку не будет.
– Что-то у вас не складывается, девочки, – засомневалась я.
– Почему это не складывается? – спросила Настёна, остановилась и повернулась ко мне, ожидая ответа.
– Если один из главных принципов вашей коммуны гласит: «Не делай того, что тебе делать лень!», значит совсем необязательно ходить на четвереньках. Вам же это не нравиться, а вы почему-то продолжаете это делать, – объяснила я.
– Без этого никак, – горестно вздохнула Люська.
– Почему? – спросила я.
– Да потому, что для того, чтобы попасть сюда, надо соглашаться выполнять обязательные условия. Иначе не берут, понимаешь? – чуть не плача раздражённо объяснила девочка.
– Что за условия? – спросила я тоном учителя.
– Ну, например, кроме ходьбы на четвереньках, надо обязательно изменять ген, отвечающий за рост волос. Или не петь человеческие песни, а если уж совсем невтерпёж, то просто орать во весь голос. Но так орать, чтобы не было никакой мелодии. Это, кстати, тоже в ваше время началось. Или, что особенно неприятно, беспрекословно подчиняться учителям. Они сами себя называют гуру, а мы их – дуры, – сказала Люська.
– А откуда взялись эти гуру-дуры? – поинтересовалась я.
– А кто ж их знает? – вступила в разговор Настёна. – Я тут у многих спрашивала. Никто не знает. Говорят, они сами себя назначают учителями.
– Как так сами? – удивилась я.
– А мы почём знаем? – спросила в свою очередь Настёна. – Назначают, и всё тут.
– А разобраться не пытались? – спросила я.
– Лень, – коротко ответила Люська.
– А если вдруг сами захотите стать учителями? – спросила я, остановив жестом девочек-обезьянок.
– Не захотим, – разом ответили подруги.
– Почему?
– Лень, – последовал тот же ответ.
– Но также нельзя! – возмутилась я. – Как можно подчиняться учителям, которые сами себя назначили учителями. Вы понимаете, что вы делаете?