– Почему? – спросила я.
– Потому, что кончается на «у»! – отрезала Стратосфера Пещеровна. – Кто у нас должен отвечать на вопросы? Ты! Вот и отвечай, – тут старушка озадаченно почесала затылок. – А на чём мы, собственно говоря, остановились?
– На симбиозе, самообразовании и чтении, – напомнила я.
– Каком ещё симбиозе? – удивление в голосе новой знакомой было неподдельным.
– Я не знала, что такое симбиоз, а вы отказались мне объяснить значение этого слова, – ещё раз напомнила я и еле слышно добавила:
– Сама, наверное, не знает, вот и придумала про самообразование.
– Я?! – возмутилась Стратосфера Пещеровна, которая, несмотря на свои годы, обладала ничуть не худшим слухом, чем сама Лиза. – Это я-то не знаю? – ещё раз воскликнула она и, совсем как девочка в порыве гнева, топнула ножкой. –Да как ты смеешь? Да я тебя… – совсем задохнулась от возмущения пожилая женщина, превратившаяся в одно мгновение в совершенно старую, сгорбленную, одетую в какие-то темные лохмотья, древнюю старуху. Ярость душила её, и она вытянула в сторону Лизы свою маленькую трясущуюся сухую руку, из указательного пальца которой показалась отвратительная гадюка с дымящейся папиросой в пасти. Змея росла до тех пор, пока не очутилась у самого лица девочки.
– Что с вами? – недоумённо спросила я. Я сделала вид, будто не заметила ни гнева старушки, ни гадюки с папиросой. – Отец Николай говорил, что гнев – большой грех, потому что когда человек очень сердится, то перестаёт контролировать себя. Он может сделать много такого, за что ему будет очень стыдно. А ещё отец Николай говорил, что курение вредит здоровью.
Моё спокойствие погасило гнев Стратосферы Пещеровны. Вместе с умиротворением происходили и внешние изменения в облике старушки. Сначала исчезла гадюка, потом лохмотья, и на их месте появилось прежнее жёлто-зеленое одеяние.
– С курением ты, конечно, права. Сколько уж веков хочу бросить, да силы воли не хватает, – согласилась старушка, и, выплюнув на тротуар папиросу, собралась что-то сказать, но я опередила её:
– Стратосфера Пещеровна! Вы уж извините меня, пожалуйста, за то, что я делаю вам замечание. Но, во-первых, надо обязательно потушить огонь, потому что может случиться пожар, а, во-вторых, нельзя бросать мусор на тротуар. Есть же урны. Мама сказала, что нельзя сорить в своём доме.
– Это ещё что за новости? – недовольно фыркнула старушка. – Какие ещё урны для мусора? И где же ты здесь увидела дом?
Я покачала головой, совсем как взрослая:
– Мама сказала, что и город, в котором мы живём, и вся страна – это наш общий дом. Если мы заботливые хозяева, то не должны выбрасывать мусор где попало, а следить за чистотой.
– Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, – буркнула старушка, пождав губы. – А за твоей спиной что твориться? – укоризненно спросила она.
Я обернулась и увидела разбросанные кругом осколки от копилки.
– Ой, какая же я неряха! – укорила я себя и, бросившись собирать осколки, добавила: – Вы совершенно правы, Стратосфера Пещеровна. Мне и отец Николай говорил, что сначала надо вынуть бревно из своего глаза, а только потом будешь знать, как убрать сучок из глаза кого-нибудь другого.
– То-то же! – уже более миролюбиво сказала старушка. – Сначала подотри свои сопли, а потом уж другим указывай, – добавила она и, затушив дымящуюся папиросу, отнесла её в урну. – Так на чём мы всё-таки остановились? –снова обратилась она ко мне, когда я уже заканчивала собирать осколки.
– На симбиозе, – живо откликнулась я.
– Да что же ты за упрямая девчонка такая? – уже более спокойно, но с недовольством отреагировала старушка.
ebooksa