Обе женщины обернулись и поглядели на нее.
— Клара? — опешила гостья.
Она даже отшатнулась, едва не ступив в камин, из которого пришла.
— Что, не ждала, тварь? — прошипела Клара.
— Ты ведь сказала, ее нет дома! — закричала Рэммора Софии.
— Клара, уйди! — велела мать. — Вон из моей комнаты! Что ты себе позволяешь?!
На какое-то мгновение она вновь стала напоминать себя прежнюю: высокую, гордую, непоколебимую, жестокую. Но она не учла лишь одной мелочи: Клара больше не была маленькой девочкой. Она не собиралась вот так просто слушаться.
— Что вы со мной сделали? — Клара шагнула вперед. — Что со мной сделали?
— Убери ее! — крикнула Рэммора.
София Кроу дернула рукой и отмахнулась от дочери, как от назойливой мухи. Невидимый порыв ветра ударил Клару в грудь и, вышвырнув ее из спальни матери, бросил в стену. Как только она оказалась за порогом, дверь с грохотом захлопнулась, щелкнул замок. Клара рухнула на пол и заплакала, вжимаясь в половицы. Она выла, как раненый зверь, обдирая щеку о доски.
Разговор за дверью продолжался.
— Что теперь будет? — взволнованно спросила Рэммора.
— Переживет, — безразлично ответила София. — Не обращай внимания на ее вытье. Нам нужно вернуться к нашим делам…
В отчаянии, переходящем в безумие, Клара прокусила нижнюю губу. Кровь потекла по подбородку и шее.
Дверь… дверь…
Никому не понять, как она возненавидела все, что было за ней. Никому не понять, как сильно она захотела, чтобы эта проклятая дверь просто сгорела, превратилась в труху. Чтобы она разлетелась на куски.
Клара вскинула к двери сведенные судорогой руки. Петли задрожали и заходили ходуном. Ручка завибрировала и начала мерзко и пронзительно скрежетать, проворачиваясь против оси. В следующий миг раздался треск. Нет, дверь не отворилась — она просто вылетела из петель и с грохотом рухнула внутрь комнаты.
Клара поднялась на ноги и медленно пошла в спальню матери. Ее встретили два пораженных взгляда.
— Как ты смогла?.. — только и проговорила София. Она была потрясена и глядела на дочь так, словно видела ее впервые.
— Мой ребенок! — закричала Клара и в отчаянии вонзила пальцы себе в волосы. — Мой ребенок!