Любовный эксперимент

Он несколько раз перевернул вилку, разрывая зрительный контакт, словно его терпение было на пределе.

– Обещаю не делать так слишком часто. Я буду спокойной.

– Интересно на это посмотреть.

Это вызвало у нее легкую улыбку.

– Тогда вперед, ребе Коэн. Расскажи мне что-нибудь о Боге.

– Хорошо. – Он смахнул волосы с глаз. – Есть один еврейский метод медитации, о котором я читал. Называется «Хуса», что переводится как «сострадание к чему-то несовершенному». Хуса – это принятие, лишенное осуждения. Такую любовь испытывает художник к своему творению, даже признавая его несовершенства. Во время медитации мы в молитве просим Бога о познании «Хусы». – Итан понизил голос до шепота. – «Душа эта – Твоя, тело – творение Твое, о Хуса, прояви сострадание к созданию Твоему».

Наоми откинулась назад и попыталась перевести дыхание. Его слова задели ее за живое.

– Возможно, немного неудачно, но я пытаюсь донести, что ты бесценна, – сказал Итан. – И не вопреки, а благодаря всему тому, что, по твоему мнению, сделало тебя хрупкой.

Наоми опустила голову и принялась жевать ужасный хлеб, только чтобы выиграть время для ответа.

– Всю сознательную жизнь я ходила к психологу, чтобы научиться любить себя, потому что верила, что если полюблю, то не стану ни в ком нуждаться. Но это не так работает, верно?

– Нет, не думаю, – отозвался он мягко.

Наоми была так… потеряна из-за этого мужчины. Без карты, без компаса. Просто потеряна.

– Я начинаю думать, что все эти годы эмоционального истощения только усилили мой голод. Так что да, я согласна на Божью любовь. Если, конечно, предложение еще в силе.

– В силе, – подтвердил Итан.

Наоми подавила желание спросить, был ли Бог единственным, кто предлагает ей любовь.

– А обязательно любить все свои творения? Мои первые работы не так уж и хороши.

– Обязательно, – сказал он. – Хотя бы немного, потому что это создано с твоей помощью.

– Тогда ладно. – Она забросила ногу на ногу. – Я постараюсь полюбить весь свой хлам, если вы с Богом думаете, что это так важно. Я буду как чертов Оскар Ворчун.

Взгляд Итана потеплел.

– Могу я позаимствовать эту аналогию для проповеди?