– Никто не учит тому, как заканчивать отношения. Человек переживает разрыв, и неважно, был ли он неожиданным или планировался несколько месяцев. Это хреново… Тут можно говорить «хреново»? Наверно, нет. – Наоми моргнула, глядя в толпу. – Что ж, простите.
Она махнула учителям, которые, судя по всему, спорили, кто из них метнется на сцену. К счастью, вид у нее был устрашающий.
– Как я уже сказала, это хреново. И я просто… хочу, чтобы вы смогли пройти через это. – Она опустила взгляд на руки, в которых держала микрофон. – Я сама хочу пройти через это.
Казалось, ученики почувствовали безрассудство ее действий, выходивших за рамки правил, пусть у нее и была печать ответственности на лбу. Они упивались ею, как пчелы медом, жужжа на своих местах.
– Я не говорю, что все отношения обречены. Расслабьтесь. Я – взрослый человек и способна справиться с потерей самых важных и ценных отношений в жизни. –
– Но я хочу сказать, что отношениям часто приходит конец. Иногда – по причинам, о которых вы никогда не узнаете и которых не поймете. Иногда – по логичному стечению обстоятельств. А порой это бывает вызвано яростью и обидой. Но почти всегда в основе расставания лежит боль.
Наоми на секунду закрыла глаза. Неужели она делает это? Неужели решилась? Как скажется на ее личном бренде эта внезапная сентиментальность и факт того, что она стоит здесь, на плохо освещенной сцене, и публично оплакивает потерю своей любви перед группой старшеклассников?
У нее нет времени анализировать свое падение.
Наоми открыла глаза.
– Все зависит от того, где откликается ваша боль. Она может проявляться между ребрами или в виде хруста шеи. Ваша челюсть может воспалиться, а желудок – расстроиться. Я ощущаю душевную боль в горле. Это некий ком, из-за которого сложно говорить. И никакое количество чая или меда не поможет. С каждым днем мой голос становится все более хриплым. И дело не в образе соблазнительницы, который я демонстрирую. Я говорю так потому, что все внутри меня скорбит.
Полное гнева сердце колотилось в ее груди.
– Не знаю, есть ли среди вас евреи…
С заднего ряда послышался свист.
– О, круто! – Она улыбнулась и подняла руки. – Вперед, евреи!
Кто-то откашлялся.
– Э-э-э… в любом случае существует много еврейских траурных ритуалов. Мы произносим молитву – каддиш. Занавешиваем зеркала. Не занимаемся сексом в течение семи дней. В традициях есть утешение, потому-то я и решила расписать ритуал расставания. Он не связан с религией, ничего подобного, и, возможно, именно по этой причине совет Бет Элохим не хочет, чтобы я снова там появлялась. Но, несмотря на это, данный ритуал может оказаться для кого-то полезным. По крайней мере, для меня так и было. И давайте будем честными сами с собой: мы живем в такое время, что больнее уже не будет, верно?
Никто не засмеялся. Ладно…
– Подождите-ка секунду. – Она достала телефон из кармана. – Я запишу это.
Наоми облизнула губы, чтобы у нее совсем не пересохло во рту. Вероятно, половина этих людей хотела бы, чтобы она поспешила и убралась со сцены, или по меньшей мере показала им сиськи, или что-то в этом духе.
– Прежде чем начать, мне хотелось бы сказать, что вы ничего не должны человеку, который вас бросил. Вы не обязаны выслушивать его доводы. Не обязаны прощать обиды, реальные они или воображаемые, которые наверняка были вам причинены. Не обязаны отвечать, когда этот человек пишет вам в три часа ночи, пьяный и одинокий. И если вы увидите его на другой стороне улицы через десять лет, то не обязаны махать.
ebooksa