Любовь и проклятие камня

Предводитель отряда поднял глаза на гребень холма. Он не увидел Елень, но чувствовал ее присутствие.

— Он дважды спас тебя, а ты убил его! — прокричала голос, и Хёну не в силах стоять опустился на землю. Душу, его черную душу, рвала в лоскуты страшная боль.

Елень скользила по холму вниз. Хваталась за ветки, сдирала с рук кожу о кору деревьев, цеплялась за камни.

— Соджун, Соджун! — не переставая, звала она.

Порой останавливалась, зацепившись за дерево, и всматривалась вниз. Но здесь, в овраге было темно, как в погребе. Не видно ни зги!

— Соджун! — прокричала Елень и замерла. Но сколько она ни прислушивалась, в ответ был только шум дождя, стучащий по листве.

Два раза она поднималась почти до самого края обрыва, откуда доносились крики людей, и спускалась вниз, обшаривая каждый куст. И только в третий раз она вдруг споткнулась обо что-то. Бревно, преграждавшее ей дорогу, было на удивление ровным и странным наощупь. Пальцы заскользили по нему, и Елень вдруг с ужасом осознала: это не бревно. Это нога. Нога Соджуна. Женщина судорожно сглотнула, и пальцы проворней заскользили вверх.

— Соджун, — в который раз позвала Елень, чувствуя, как сильно дрожат руки. Чувствуя, как из них вытекает собственная жизнь.

Капитан лежал на груди и не подавал признаков жизни. Елень осторожно провела рукой над его спиной, боясь и в то же время надеясь натолкнуться на древки стрел. Но сколько она не водила руками, те препятствий на своем пути не встречали. Женщина замерла. Как же так? Она сама видела несколько стрел, торчащих из спины Соджуна? Она судорожно сглотнула и опустила руки (пальцы легли на пояс), а потом осторожно стали подниматься вверх и через ладони наткнулись на обломленные древки стрел. Руки задрожали сильней, горло перехватил спазм, а из глаз по щекам, мешаясь с холодным дождем, заскользили горячие слезы. И Елень казалось, что они оставляют ожоги на коже.

— Соджун… Соджун… Родной мой… Не молчи. Скажи хоть что-нибудь… Соджун.

Мокрая насквозь одежда капитана была ледяной. Вот только на спине из ран выбегала липкими горячими струйками жизнь. И Елень это чувствовала.

[1] Налучье – чехол для лука.

[2] Чо-ко-ну - китайский многозарядный арбалет. В этом арбалете действия по натяжению тетивы, укладке болта и спуску тетивы производятся одним движением руки. Благодаря устанавливаемым на оружие магазинам с болтами многозарядный арбалет позволяет значительно увеличить темп стрельбы (примерно 40 болтов в минуту) по сравнению с обычным арбалетом.

Глава сорок третья.

Овраг казался бездонным. Взвалив на спину шестипудовый вес, женщина кралась вниз. Она не догадалась сдернуть тяжелую броню с капитана. Не догадалась снять собственную кольчугу, которая так давила на плечи. Соджун был тяжелее, почти в два раза тяжелее женщины, которая упрямо спускалась с ним на плечах.

— Потерпи… потерпи, родной… сейчас… еще немного, — только и приговаривала она.

Стоило накрениться чуть вперед или в сторону, и Соджуна по инерции тянуло туда же. Женщина, чтобы не уронить его, всякий раз припадала на колено. По ее лицу и спине градом катился пот, а дна оврага будто и не было. И вдруг молния разорвала ночное небо, осветив все вокруг, ослепив на миг. Елень заморгала, но картинка, возникшая на мгновение перед взором, так и продолжала стоять перед глазами. До дна оставалось метров десять, но самое главное, там у деревьев были лошади, и Елень даже улыбнулась.

— Сейчас, Соджун, сейчас, — пробормотала она и продолжила путь, прищелкивая языком. В ответ из темноты долетело бодрое ржание.

Но втащить капитана на лошадь оказалось невыполнимой задачей. У Елень не было сил поднять Соджуна в седло, а лошадь, боясь бесконечного грохота и молний, прядала ушами, фыркала и крутилась волчком.

— Да стой же ты! — прикрикнула на нее в сердцах Елень.