Милаба и Жеводар переглянулись. Они не доверяли этому демону. Тот солгал им, использовал втемную… и, возможно, использует снова. Но они и в самом деле забрались так далеко, что отступать не годится.
- Веди, - сказала Милаба.
Анклав Кошленнахтума населяли не только Живые Тени. Тут встречались и другие существа — по большей части обезумевшие, изуродованные бедолаги. Многие давно вросли в землю, сами превратились в подобия исковерканных живых деревьев.
Все, что Милаба знала о устройстве анклавов гхьетшедариев, было почерпнуто из трудов Йегриба Кознохи — одного из самых заслуженных сотрудников ложи, начинавшего еще с лебе Дореусом. Он посвятил себя биологии и физиологии демонов, особенно интересовался гхьетшедариями и неоднократно проникал в их анклавы. Обычно договаривался с теми, кто по ошибке проглотил что-то важное и хотел вернуть.
К сожалению, лебе Козноха сгинул незадолго до прибытия Милабы на Паргорон. Ходили слухи, что он настолько преисполнился уверенности в себе, что проник в анклав кого-то из демолордов — не то Фурундарока, не то Дибальды.
И не вернулся.
Конечно, дело не в том, что демолорд отказался его выпускать. Лебе Козноха был очень аккуратен и всегда предварительно заключал договор. Нет, проблема в том, что анклавы гхьетшедариев и сами по себе очень опасны. Даже если демон-хозяин настроен благожелательно и честно собирается тебя выпустить — ты можешь просто не успеть прокричать его имя.
Об этом Милаба старалась не думать.
Но Живые Тени знали тут каждый уголок, каждый холмик. Слившись в единую двумерную сущность, они превратились в выпуклый силуэт и уверенно вели Путешественников средь омерзительных деревьев и многовековых завалов. Над головами нависали целые горы из вечно гниющей массы.
А потом спереди донеслась музыка. Постепенно она становилась все громче, а вскоре Путешественники увидели и музыкантов.
Те собрались на поляне… или огромной пещере, смотря как воспринимать всю эту мешанину вокруг. Несколько десятков самых разных демонов, в том числе таких, которых Милаба и Жеводар не распознали. Одни дудели в костяные дудки, другие играли на арфах, сделанных из чьих-то гигантских панцирей с растянутыми сухожилиями.
И предводительствовало всем этим необычное существо, похожее на огромную бесформенную улитку. Еще задолго до появления Путешественников оно обернулось к ним, и едва те показались на краю поляны, воскликнуло:
- Добро пожаловать, новые услышавшие, добро пожаловать! Вы шли на звуки музыки, не так ли?
- Вечной вам жизни, - склонилась в поклоне Милаба. - Не имею чести знать вашего имени…
- Бекуэрроз, - ответила улитка. - Имя меня, ничтожного, не иначе как Бекуэрроз.
Жеводар стиснул запястье Милабы, но та и сама уже поняла. Это двенадцать лет назад она не могла перечислить демолордов Паргорона без помощи ирбинкобоя — теперь же знала наизусть всех, сколько их было в истории этого мира.
Бекуэрроз — это Правое Ухо Древнейшего. Бесследно сгинувшее в конце Десяти Тысяч Лет Войны, одна из великих загадок Паргорона. Если о кончине большинства остальных известно, то Бекуэрроз просто в какой-то момент исчез, не успев стать членом правления Банка Душ. Иппрето, исследовавший древнюю историю, даже выдвинул на его счет несколько гипотез… как оказалось, ни одна из них не была верной.
- Надо же, а наши исследователи полагали, что вас проглотил Гламмгольдриг, лимми Бекуэрроз, - произнес Жеводар. - А вы здесь.
- Да, я здесь, - ответило Правое Ухо. - Я был здесь вечно, с начала сотворения мира. Я — центр этой вселенной. А кто такой Гламмгольдриг?
- М-м… но это анклав Омерзительного Господина, - заметила Милаба.