- Ты еще мальчик, - сказал Катимбер. – Кусачий щенок. Твои битвы – суть просто игра. Никто из нас не причинит тебе реального вреда, и ты не сражаешься ни за что важное. Потому ты не относишься к этому всерьез. Когда тебе будет за что сражаться, ты, возможно, ощутишь истинную полноту битвы.
- Где сражался ты сам? – спросил Энзирис, внимательно глядя на дядьку.
- Мировой Катаклизм, - ответил Катимбер. – Мы все там сражались, хотя того не желали. Война втянула в себя всех живущих на этой планете.
- Жаль, меня тогда еще не было, - завистливо сказал Энзирис. – Хотел бы я принять в этом участие.
- Малигнитатис не пал окончательно, так что кто знает? Может, и примешь.
Вскоре после этого Энзирис обрел настоящее оружие. Не палку, которые то и дело ломались. Не тренировочный меч, который выстругал ему Катимбер. Настоящий титанов клинок, выкованный Макроденитом.
К Кузнецу Титанов Энзириса привел все тот же Катимбер, которому Макроденит приходился внуком. Тот трудился над ожерельем, что попросила одна из титанид. Энзирис с интересом смотрел, как закопченный златовласый юноша вытягивает златые нити, как свивает из них дивные капли, как заключает в скорлупу сверкающие алмазы.
Жребием Макроденита было создание вещей, и творил он без устали, с утра и до ночи. Любой мог прийти и сказать: вот, хочу то-то. Если было это в силах Макроденита, он тут же брался за молот и радовался, что может кому-то помочь.
Его не заваливали работой. Титанов не так уж много, они нетребовательны и умеренны в своих желаниях. А изделия Макроденита были прочней всего на свете, могли служить вечно, не устаревали и не требовали замены. Никто еще не возвращался к Кузнецу титанов со словами: вот, сковал ты мне щит, но он сломался, почини же или скуй новый. Никто еще не жаловался на дары Макроденита, утверждая, что те чем-то нехороши.
- Меч?.. – задумчиво переспросил кузнец, услышав просьбу Энзириса. – Что же, я скую тебе меч.
Ожерелье было уже готово. Прекрасное, волшебное видом, но вполне обычное. Для титанова клинка Макроденит взялся за работу основательней.
Он долго смотрел на полки в своей кузнице, перебирал слитки разных металлов и сплавов. Звонкая медь, золотистая бронза, блестящая сталь, чистейшее серебро, дивный мифрил, бесценный орихалк… Макроденит мог сковать меч из любого металла, и это был бы прекрасный меч. Но поглядев на Энзириса, на его дерзкие глаза и крепко сжатую в руке палку, Кузнец Титанов взялся за самый простой, неказистый слиток черного железа.
Что-то подсказало ему: сему отроку не нужен клинок вычурный и помпезный. Ему нужен… инструмент. Полоса металла, которая будет исполнять свою функцию. Внешний вид не важен – был бы остер, да прочен, да сидел удобно в руке.
А также, как любое титаново оружие, оно должно масштабироваться. Менять размер вместе с хозяином. Сполна овладевшие титановой силой увеличиваются вместе со всем, что держат и носят, но у титанов молодых бывают конфузы, когда сам титан вырос, а одежда осыпалась клочьями, а меч стал крохотным ножичком.
К тому же Энзирис еще и быстро взрослел. В десять лет он выглядел двадцатилетним, в двадцать – сорокалетним. Это тоже беспокоило других титанов, и в конце концов Агапет, Метерон и Экольген поговорили с Мастирой, и призналась та, что отец ребенка – Космодан Громовержец, владыка Сальвана.
Титаны не осудили ее за это и не стали хуже относиться к Энзирису. И все же на Алмазный Рай легла какая-то тень. Что-то неуловимо изменилось, и Энзирис это почувствовал. Если раньше некоторые, включая собственную бабушку, видели в нем того, кто вот-вот вызверится, то теперь он как будто стал не совсем титаном.
Но Энзирису к этому времени перевалило за тридцать, а выглядел он на все шестьдесят. То есть был хотя и еще мальчиком, хотя и уступал в росте и силе взрослым титанам, уже прекрасно мог за себя постоять. И ему не сиделось на острове, не терпелось уйти во внешний мир и начать там мериться силами со всеми подряд.
Он еще не обрел конкретного жребия, тот оставался чем-то смутным и неоформленным, но Энзирис уже чувствовал – его судьба не здесь. Здесь он не сможет себя реализовать.
Его не останавливали. Каждый титан волен распоряжаться своей жизнью и судьбой, как заблагорассудится. Как только ребенок подрастает достаточно, чтобы не нуждаться в опеке, он вправе покинуть Алмазный Рай и идти, куда вздумается. Большая часть первого поколения сами были детьми, когда оказались на этой планете – но титаны есть титаны, и даже совсем юные из них способны выжить там, где не выживает никто.
И в один прекрасный день Энзирис, которого сверстники уже прозвали Сильным, распрощался с сородичами и вступил в бурные океанские воды. Если не считать Ревеллону Корабельщицу, титаны не строят судов, а путешествуют по миру так, как путешествуют рыбы.