По восходу солнца, Фёдор Крестьянинов, вышел за задние ворота, в огород. Он решил проверить свои восемь яблонь – не обглоданы ли. Три, которые помоложе, остальных, оказались сильно попорченными зайцами. Внизу у снега, на стволах виднелись узенькие, бороздчатые следы от острых зубов грызунов. С чувством сожаления и презрения к зайцам, Фёдор в душе ругая костерил проклятых зайцев:
– Чтоб вам сдохнуть окаянным! Чтоб зубы у вас повыпадали! – наделяя зайцев, всяческими пагубными напастями, ворчал Фёдор. – Вишь, как обглодали, паразиты! Чуть ли ни вкруговую. Весной, наверное, не выживут, погибнут, – размышляя про себя, думал Фёдор.
Обмотав соломенными жгутами и укрепив обмотку лубками стволы всех восьми яблонь, Фёдор, решил для себя: «Вот теперь ни один заяц не подступится». Он, также притоптал снег вокруг яблонь, чтобы мыши не проделали под снегом ходов и не погрызли яблони, а в заключение своей работы он пообтряс снег с ветвей яблонь, чтобы под тяжестью не поломались сучья. Ещё он пообломал и удалил веточки с сухими листьями, опутанные паутиной, в которой зимовали коконы вредителя жучка-шелкопряда. Вскоре, придя из школы в сад вышли Панька, Ванька и Санька. По веленью отца Паньки, ребятишки принялись ещё сильнее утаптывать снег вокруг яблонь, чтоб он уселся ещё плотнее. Ребятишки, резво бегая разыгрались, а устав от беготни сели отдохнуть. На одну из яблонь присела стайка снегирей. Своим красным оперением они разукрасили яблони, и сделали похожую её, на осыпанную спелыми краснобокими яблоками. Ребята, с восхищением смотрели на птичек. Затаив дыхание, они не шевелясь любуясь наблюдали за прелестью картины, боясь спугнуть красивых птичек. Имея желание завладеть хотя бы одним снегирём, Панька с осторожностью пятясь задом, к воротам двора, пошёл за птичьей клеткой, а когда он вернулся, снегирей на месте уже не было, они спорхнули и улетели.
– Эх ты, не дал нам всласть наглядеться на птичек! Разве их поймаешь! – упрекнули Паньку, Санька с Ванькой.
– Они тебе не синички – снегирей в клетку не загонишь.
Покатавшись с заснеженной крыши бани, ребята пошли на самодельную гору, которую они смастерили сами.
– Ладно вам, глызгать-то, что у вас ноги-то ходуном ходют. Все лапти исшаркали! – грозно упрекнул Панькин отец, ребят, с увлечением и детским азартом стоя катающихся на горке.
– Паньк, а ты умеешь сам лапти плести? – спросил его Ванька.
– Нет, но скоро научусь. Мне дедунька наш говорил, чтобы научиться хорошие лапти плести, надо первый неудачный лапоть на огне сжечь, а пепел от него съесть. Тогда только можно заделаться хорошим лапотником.
– Чудак, ваш дедушка! – критично проговорил Санька Федотов.
– А ты Саньк, таблицу умножения выучил? – спросил его Панька.
– Выучил, по порядку. Только вразнобой, не совсем часто случаюсь.
– А ты, Ваньк, падежи разучил, ай нет?
– Изучил, а что?
– А ну-ка, пропадежуй по порядку.
– Именительный (кто-что) – Иван.
– Родительный (кого-чего) – Романа.
– Винительный (кого-что) – Василия.
– Дательный (кому-чему) – Дашке.
– Творительный (кем-чем) – Пашкой.
ebooksa