– Отлично, папа. А ты как?
– Гораздо лучше. Еще неделя – и буду как новенький.
Она взяла отца за руку и повела в дом, в кухню, где его дожидались родители. Он уже обессилел и тяжело опустился на стул рядом со столиком, где стояли блюдца с пирожными и кусочками пирога, полные конфетницы и вазочки с разнообразными цветами. Ханна пододвинулась к отцу. Несколько минут он беседовал с родителями, а Карла тем временем налила всем кофе.
– Ты снимешь свои очки? – спросила Ханна.
– Не сегодня. Может, завтра.
– Разве тебе в них хорошо видно?
– Видно твое милое личико, остальное неважно.
– Какие толстые у тебя швы! Сколько их у тебя? В прошлом году Тим Бостик порезал руку, ему наложили целых одиннадцать швов. Знаешь, какой гордый ходил!
– У меня их аж сорок один, я заткнул его за пояс.
– Мама сказала, что ты потерял два зуба. Дай посмотреть.
– Хватит, Ханна, – одернула дочь Карла. – Я предупреждала, мы об этом не говорим.
Судья Нуз находился в округе Тайлер, в суде Гретны, где занимался скучным списком гражданских дел. Перед ним лежал перечень дел в стадии разбирательства, для которых пока не нашлось судей. Адвокаты истцов вяло выступали за проведение судов, адвокаты ответчиков так же вяло тянули резину. Нуз объявил перерыв и удалился в свою комнату, где его поджидал Лоуэлл Дайер с номером газеты «Форд таймс».
Судья снял мантию и налил чашку плохого кофе. Ознакомившись со статьей, он спросил:
– Вы говорили с Джейком?
– Нет, а вы?
– Тоже нет. Позвоню ему днем. Я пообщался с его женой и помощницей Порсией Лэнг, сидевшей в конторе. Как думаете, кто за этим стоит?
– Я беседовал с Оззи. Он взял с меня слово не болтать. Якобы это кто-то из Коферов, но Джейк отказывается подавать в суд.
– Ясно.
– Лично я потребовал бы смертной казни.
– Вы – прокурор. Как это подействует на решение о месте рассмотрения?