Травма у ребенка может привести к различной реакции, включая широкий спектр эмоций, приступы депрессии, тревогу, страх, неспособность есть или спать, ночные кошмары, ухудшение школьной успеваемости и многие другие проблемы, которые я подробно опишу в полном отчете.
Если не предпринимать усилий, то состояние Дрю будет только ухудшаться и причиненный ему вред может стать неизлечимым. Изолятор для взрослых – последнее место, где этому мальчику стоит находиться в настоящий момент.
Я настоятельно рекомендую незамедлительный перевод в психиатрическую лечебницу штата в Уитфилде, где имеются охраняемые помещения для несовершеннолетних, приспособленные для углубленного обследования и длительного лечения.
К утру я закончу свой отчет и направлю его Вам по факсу.
С уважением,
Прошел час, а Джейк все еще сидел за своим столом, не обращая внимания на телефон и сильно скучая по дому. Порсия, Люсьен и Беверли уже ушли. Услышав снизу знакомый звук факс-аппарата, он, глядя на часы, стал гадать, кто же работает в пять минут седьмого вечером в четверг. Потом забрал пиджак и портфель, выключил свет и спустился к факсу. С аппарата сошел всего один лист с «шапкой»: «Окружной суд округа Форд, штат Миссисипи. Дело Дрю Аллена Гэмбла». Номера дела не было, поскольку обвиняемый еще не представал перед судьей, обвинительное заключение пока еще не вынесено. Кто-то, вероятно сам судья Нуз, напечатал: «Настоящим суд предписывает шерифу округа Форд максимально быстро, предпочтительно в пятницу 30 марта 1990 г., сопроводить вышеназванного обвиняемого в психиатрическую лечебницу штата и передать его на месте мистеру Руперту Истли, начальнику службы безопасности, до последующих распоряжений данного суда. Подпись: судья Омар Нуз».
Джейк с довольной улыбкой положил листок на стол Порсии. Он выполнил свою работу, защитил интересы клиента. Он уже слышал ропот в здании суда, пересуды в кафе, брань помощников шерифа.
Джейк сказал себе, что ему больше нет до всего этого дела.
14
Погода была в самый раз для похорон, хотя обстановка оставляла желать лучшего. В субботу, в последний день марта, повисла пугающая облачность, подул холодный колючий ветер. Неделей ранее, в последний день своей жизни, Стюарт Кофер отправился с приятелями на озеро удить рыбу. Был прекрасный теплый денек. Рыбаки в майках и шортах пили на солнышке холодное пиво, будто уже началось лето. За неделю все изменилось, по случаю его похорон свирепствовал ветер, добавляя тоски.
Церемонию прощания устроили в манеже Национальной гвардии, безликом блочном сооружении 1950-х годов, предназначенном для смотров войск и для общественных собраний, а никак не для похорон. Здесь могло поместиться человек триста, столько семья и ждала. Даже не являясь прихожанами, Коферы жили тут лет сто и знали многих. Стью был популярным копом, имел много друзей, знакомых и коллег с семьями. Похороны были открыты для публики, а трагические смерти всегда привлекают любопытных и бездельников. В 13.00, за час до начала службы, приехал первый фургон телевизионщиков, припарковавшийся в специально отведенном месте. Повсюду стояли полицейские в форме, готовые встречать толпу и прессу и наблюдать скорбную церемонию. Ворота манежа распахнулись, парковка начала заполняться. Прибыл еще один фургон телеканала, приступили к съемкам. Нескольких репортеров с камерами подпустили к флагштоку.
Внутри рядами вокруг временной сцены с кафедрой расставили триста арендованных кресел. Около стены за сценой сложили цветы, у боковых стен тоже лежали букеты. В углу сцены стояла на треноге большая цветная фотография Стюарта Кофера. К 13.30 зал почти заполнился, женщины заранее всхлипывали. Вместо гимнов, которыми провожали бы в последний путь верующего христианина, кто-то из родных погибшего составил список печальных мелодий в исполнении какого-то певца в стиле кантри, и теперь из дешевых динамиков доносились его тоскливые завывания. К счастью, было негромко, но достаточно для усугубления безрадостного настроения.
Скоро в зале не осталось ни одного свободного места. Тех, кому не досталось кресел, попросили встать вдоль стен. К 13.45 зал заполнился, припозднившихся перестали впускать, им предложили слушать службу снаружи, куда она будет транслироваться.
Семья собралась в административном крыле. Ждали катафалк из похоронного бюро «Мегаргел», последнего в округе Форд, занимавшегося только белыми покойниками. Чернокожими – их хоронили на своих кладбищах – ведали два других похоронных бюро. Белых хоронили на «белых» кладбищах: даже в 1990 году в этом вопросе сохранилась сегрегация. Смерть – повод для строгой сортировки.
Ввиду размаха похорон, привлекших много народу и телекамеры, мистер Мегаргел одолжил у коллег по бизнесу машины поприличнее. За его сверкающим черным автомобилем на аллее за манежем выстроились шесть точно таких же длинных седанов. В данный момент они пустовали. Мистер Мегаргел вылез из автомобиля, синхронно с ним выбралась группа помощников в строгих темных костюмах. Открыв заднюю дверцу катафалка, он подозвал восьмерых носильщиков. Те медленно вынули гроб и водрузили его на каталку, накрытую бархатной накидкой. Родные вышли и встали за гробом. Маленькая процессия, возглавляемая Мегаргелом, двинулась вдоль здания к впечатляющему батальону мужчин в форме.
Не зря шериф провел неделю на телефоне – ему никто не отказал. Гроб встречал почетный караул в составе подразделений из дюжины округов, полиции штата и муниципальных полицейских. В тишине были отчетливо слышны щелчки камер.
Гарри Рекс не попал внутрь манежа. Позже он так описал происходившее Джейку: «Черт, можно было подумать, будто Кофера убили при исполнении служебных обязанностей, в процессе подавления преступности, как подобает истинному копу, а не когда он валялся в пьяной отключке, избив свою подружку».
Толпа расступилась, гроб внесли в манеж. Когда он появился в центральном проходе зала, пастор поднялся на кафедру и громко произнес в микрофон:
– Прошу всех встать!
Присутствующие шумно поднялись с мест и сразу замолчали. Гроб медленно плыл по проходу, за ним шли Эрл и Джанет Коферы и еще примерно сорок членов семьи.
ebooksa