* * *
Они сидели в своём офисе на «Моритцбургер штрассе» в маленьком городке Радебойль.
– Мне кажется, Иван, – говорил Бережной, крутя в руках большой полевой бинокль, – появление «левых» – Бережной показал пальцами кавычки, – женщин в жизни нашего подопечного – дело, как мне кажется, не случайное. Вспомни, лет пятнадцать назад, появилась вдруг эта поэтесса Людмила, журналист с радио. Всех ранешних я в расчёт не беру, то было всё-таки до женидьбы. В молодости у молодого человека всякое бывает. Это нормально. Её романтическое появление вполне понятно. «Скандальное прооисшествие…» – это, кеонечно, неординарный фильм. Но вот сама ли она или всё-таки кто-то к этому причастен. У меня такое складывается впечатление, что я уже больше пекусь о твоей линии, чем о своей. Как таковая угроза с её стороны – вещь маловероятная. Другое дело – уход с твоей линии. Ты ведь стараешься линию нашего подопечного держать в математической сфере? Или я ошибаюсь?
– Да, моя линия именно математическая, хотя, что за этим – я не понимаю. Но это и не моя задача как таковая. Математика – только база. А ты думаешь, она действительно представляла больше мне угорозу чем тебе?
– Послушай, – Бережной встал и снял с полки какую-то папку, – цитирую: «И солнца над головою, и цвета небесного в алом, и чувства, и мысли, и боли, как мало, как мало, как мало! И горе казалось нелепым, а счастье – ненужным и лишним… И, вдруг, нехватило столетья, чтоб день без тебя ещё выжить». – Бержной замолчал, давая время Ивану осоознать услышанное.
– Не спорю, талантливо.
– Это не просто талантливо. Это целая философия, – Бережной поставил папку на место. – А муж у неё, вспомни, не шуточный опер был в Красноярске. Я его лично знал. Всегда при табельном оружии. Так что угроза была реальная. Мне пришлось чуть ли не десяток запросов в Центр посылать, чтобы быть уверенным, что не нарушаю чужую линию и вторгаюсь в чью-то разработку. А может быть кто-то правил её линию под какую-нибудь Марину Цветаеву? Так что, чьей линии твоей или моей больше была угроза – это ещё вопрос.
– Но ведь перевели же её «рельсы» без особых хлопот… Месяц у тёщи… Психлечебница.
– Психлечебница? Так это твоих рук дело?
– Нет. Она всегда была того, – Востриков покрутил пальцем у виска, – я жаде сразу сам не понял, куда она исчезла, а когда нашёл, был очень удивлён, что она пациентка психденспансера, того, что на берегу Енисея. Я думаю, главная здесь причина – алкоголь. Вспомни, как она водку пила и закусывала сигаретой. И мужики, конечно… Месяц разлуки для неё просто оказался фатальным. Ей нужно было постоянно иметь перед глазами свой объект внимания. Ты просто гениально допёр с этой поездкой к тёще.
Ну, хорошо. Это пройденный этап. Галина – это не чокнутая поэтесса. Это земное. И стерилизация может не помочь. Да и идея с ребёнком от неё самой исходила. Я возвращаюсь к исходному вопросу: случайность это или кто-то это всё тонко устроил. Если так, то в будущем мы можем ещё не раз столкнуться с подобными случаями. Мужик слаб в своей сути, даже если он и одержим математическим или ещё каким творчеством. Мне не хочется озадачивать Центр всякими запросами, но ты держи в голове, что такое, я имею в виду наших закадычных конкурентов, – это именно их хитрая затея. Что будем делать с этой медсестрой или кто там она?
– Она фармаколог или провизор. Не знаю, как правильно. У меня сложилось впечатление, что она до сил пор, до Франца настоящей страсти в жизни не испытывала. Вот и повелась.
– Ей уже под сорок. С переселенцами за границей много происходит всяких чудес. Порой, они и сами не знают – на что они способны в новой ситуации. Так что думаешь, есть вмешательство извне?
– Я думаю, что Грелкин сам по себе такую бы операцию не потянул. Здесь нужен не слабый жизненный опыт, которым он ещё не располагает. Мне кажется, что нам она не мешает. А вот Достоевский – это серьёзно. Тут впутываются люди с мировыми именами.
– Ты кого имеешь в виду?
– Ну, например, Владимир Кантор. Он входит в двадцатку самых известных философов мира.
– Да ты что?
– Достоевский больше по моему направлению. Последнее время наш объект практически совсем отошёл от своих занятий математикой. Не дай бог поверит, что его предназначение – литературоведение какое-нибудь. Ведь он по сути дела становится «свадебным генералом» в «Русском Доме». Поэт, достоевсковед, математик из Сибири, с президентом академии наук Франции переписывался… Ни одно застолье сегодня без него там не обходится. Статья его в периодике вышла. Кстати, Омск – это точка пересечения бабы этой медицинской и Достоевского. Может быть ты и прав. Может быть – это случаи одной цепи.
– Может быть тебе моя помощь нужна? – спросил Бережной.
– А как ты можешь мне помочь? Взорвёшь «Русский Дом»?
ebooksa