Сглупил. Теперь все четверо опять буквой «зю», вызвав оторопь у рассыпанных по коридору телохранителей оябуна. Ладно, что поделаешь. Лучше молчать, за умного сойду.
Наконец передо мной распахивают двери и я оказываюсь в знакомой комнате. Тот же столик, на котором уже стоят два чайных набора. Та же миловидная женщина в кимоно. И босс местного отделения Инагава-кай, господин Акира Гото.
— Коннитива, Гото-сама. Большое спасибо, что уделили мне время, — кланяюсь, не выпуская из рук коробку. По бокам от меня кладут баулы, охрана испаряется.
— Присаживайся, Тэкеши-сан. Рад тебя видеть.
О как, уже не «кун», уже «сан». Расту потихоньку в рангах. И обращение по имени в формальной беседе — тоже неплохой признак. Значит, на меня не обижены. А то я кораблик сжег, полицию на уши поставил.
Ставлю коробку справа от себя, устраиваюсь у столика. Чай буду пить. О смысле жизни беседовать. Хорошо. Самое главное — мандраж куда-то ушел. Утром еще чуть потряхивало, особенно после игр с собственными потрохами. Но сейчас — привычный легкий налет пофигизма. Вежливого, самого собой. Но на грани «ты меня уважаешь, как я тебя уважаю?».
Когда ополовинили первую пиалу с пахучим напитком, старик чуть заметно кивает, разрешая переходить к делам.
— Я выполнил вашу просьбу, Гото-сама. Надеюсь, гости с континента поймут намек правильно.
— Да, я смотрел новости. И «москиты» прислали гонца с извинениями сегодня утром.
Отлично, значит все получилось как нельзя лучше.
— Могу я попросить еще один столик для подарков?
Из-за спины черными тенями появляются два мужика с отметинами на лицах, ставят рядом с коробкой еще один чайный столик. Я взгромождаю туда картонку, снимаю крышку. На Гото-сама пялится выпученными глазами голова Чжа Хон. Замотанная в пленку, чтобы не воняла.
— Этот человек проявил неуважением к вам и к семье. Я решил, что таким образом он лучше сможет высказать глубокие извинения за недостойное поведение.
Кланяюсь охранникам, которые так и замерли поблизости:
— Не могли бы вы достать все остальное из сумок и положить рядом? Это тоже принадлежит Инагава-кай.
На полированную поверхность выкладываются толстые пачки денег, целлофановый мешок с драгоценностями и два увесистых пакета с белым порошком.
Ткнув в них пальцем, извиняюсь:
— Не знаю точно, что именно здесь. Надеюсь, не сахарная пудра. Из сейфа забрал. Покойнику вряд ли понадобится.
Чуть прикрыв глаза оябун рассматривает дары. Затем переводит взгляд на меня и салютует пиалой с чаем:
— Ты очень интересный человек, Тэкеши-сан. Очень… Если не тайна, сколько человек мешало тебе собрать трофеи на яхте?