— Спасибо, дядюшка, — услыхал он негромкое, печальное и умиротворённое.
Над останками жуткой великанши поднялся призрак — юная и прекрасная дева с пушистой косой ниже колен, в празднично расшитой рубахе, с налобником и всеми височными кольцами, положенными при свадьбе. Чуть колыхнулся длинный подол.
— Прости меня, — нагнулась она к распростёртому Хрофту. — Я ненадолго тебя переживу. Но зато я побуду с Нарви. Хоть немного, но побуду.
Она выпрямилась, широко раскинула руки, словно пытаясь обнять всё вокруг:
— Я исполнила твою волю, великий! Исполни и ты своё обещание!..
Отец Дружин умирал и никак не мог умереть. Огонь немилосердно терзал его развороченные внутренности, однако древний Ас всё равно успел увидеть бегущего навстречу Хель юношу, узнал в нём того самого Нарви, единокровного брата Хель, взятого ей в мужья.
И закрыл глаза.
Сила покидала его, страшная, великая сила Древнего, рвалась на свободу. То ли творить новые миры, то ли сжигать старые — он отдавал всё, всю кровь, до последней капли.
Ему уже случалось хаживать по самому краю пропасти небытия. Он висел, пронзённый собственным копьём, на ветвях священного ясеня; он погружался в источник магии, забивший в Асгарде Возрождённом; но сейчас его час и впрямь настал.
Прощайте, асы. Прощай, Рандгрид, дочь моя. Прощай…
Волк и Óдин замерли, застыли. Всё вокруг них — овраг, бревно, в него провалившееся, лес — стало таять, распадаться серой бесцветной и бесформенной мглой.
Последними исчезли кости Хель.
А тела Старого Хрофта и волка Фенрира так и оставались висящими в пустоте, и, случись тут способный по-настоящему видеть маг, он разглядел бы медленно поднимающийся ввысь вихрь, светлый, едва заметный на сером фоне; он уходил высоко, очень высоко, властно раздвигал плотные занавесы, исчезая там, где медленно кружили, плавно вздымая и опуская крылья, Белый Орёл с Золотым Драконом.
Серебряные Латы наступали мерно, неколебимо — столь же совершенная боевая машина, как и хирд гномов. Ну,
Эльфы пытались отступать. Стреляли, отбегали, тянули тетиву, целились, отпускали; но первый и лучший легион Империи этим не удивить. Тем более, если перед строем, несмотря ни на что, шагает сам Император в знаменитых от моря и до моря доспехах с вычеканенным на груди царственным змеем, коронованным василиском.
Левая рука, охваченная
На первый взгляд казалось — легконогие стрелки могут отступать и отступать, и под жалящей тучей тяжёлая пехота рано или поздно остановится, сломается, повернёт или, того лучше, рассыплется.
Серебряные Латы не останавливались, не поворачивали и уж тем более не рассыпались. Шагали и шагали мерным своим шагом, каким умели покрывать лигу за лигой, в полном вооружении, пока их «лёгкие» противники не выдыхались в своём беге. Или пока у них не кончались стрелы с дротиками. Или пока им в бок или в спину не ударял резервный легион.
Но здесь не было резервных легионов, и отступлению эльфов ничто помешать не могло. Император, правда, надеялся, что колчаны у тех опустеют. Призванные на битву Орлом и Драконом не испытывали ни голода, ни жажды, но кто знает, распространяется ли это и на неисчерпаемость боевого припаса?
А потом кто-то осторожно так постучал в двери его сознания.
ebooksa