Немилосердная

Алексия выпрямила спину. Долг запредельной звал ее, глядел ей прямо в лицо. Такое происходило не слишком часто. В обычных обстоятельствах она спросила бы разрешения у Женевьевы, но изобретательница отсутствовала. Она бросила свою бедную тетку в таком состоянии, и та страдала.

— Былая Лефу, — вежливо сказала леди Маккон, — у меня есть уникальная возможность предложить вам… я имею в виду, что могу… Ох, гори оно все синим пламенем, хотите, я проведу экзорцизм?

— Смерть! Смерть? Ты спрашиваешь меня, хочу ли я смерти, бездушная? Хочу ли я не существовать вовсе?

Призрачная дама завертелась, как юла, устремившись по спирали к потолочным балкам лаборатории. Усики ее бесплотного тела взвихрились вокруг нее, как перья одной из самых раздражающих Айвиных шляп. Зависнув высоко под потолком, былая Лефу призадумалась.

— Я свое отслужила. Я учила. Немногие могут это сказать. Я касалась жизней. Закончила со всеми. И делала то же самое после смерти, — она сделала паузу и плавно спустилась ниже. — Не то чтобы я люблю детей. Что может поделать призрак? Вот и моя племянница, моя милая умная девочка увлеклась той кошмарной женщиной. Все, чему я ее учила, исчезло. Потом этот мальчик. Он в точности как его мать. Себе на уме. Кто мог подумать, что я вообще возьмусь учить дитя мужского пола! И вот пожалуйста. Только посмотри, до чего все дошло. До смерти. Моей смерти! И бездушная предлагает мне помощь. Ненормально. Все это ненормально. Запредельная девчонка, ну какой мне с тебя толк?

— Я могу дать вам умиротворение, — заломила бровь леди Маккон. Право слово, болтовня призрака на грани фазы полтергейста — это ужас какой-то.

— Мне не нужно умиротворение. Я хочу надежды. Ты можешь дать мне ее?

Алексия сочла, что сочувствие завело ее слишком далеко.

— Ладно, похоже, мы с вами забрели в какие-то философские дебри. Былая Лефу, если вы предпочитаете отказаться от моей помощи в вопросе вашего существования или отсутствия такового, я, пожалуй, пойду. И постарайтесь не завывать так громко, не то вас услышат с улицы наверху и вызовут БРП. А Бюро, сказать по совести, не нуждается в дополнительной работе во время полнолуния.

Призрачная дама поплыла вниз. На миг она опомнилась, пришла в себя, оставила французский и заговорила по-английски со своим обычным сильным акцентом.

— Нет, погодите. Я буду… Что же я буду? Ах да, я покажу. Идите за мной.

И она медленно двинулась через комнату. Ей не было дела до препятствий, она просто плыла по прямой линии, не озадачиваясь тем, чтобы огибать устройства, детали и инструменты мадам Лефу. Более солидная во всех смыслах этого слова Алексия неуклюже пробиралась следом за ней. Несколько раз она теряла призрак из виду, но в конце концов все-таки оказалась в углу громадной комнаты рядом с большой бочкой. Та лежала на боку и была отмечена эмблемой весьма уважаемого производителя маринованного лука.

По мере приближения к бочке былая Лефу становилась все более и более плотной, пока не стала почти такой, как раньше, — какой Алексия впервые увидела ее почти полгода назад. Эта высокая, сурового вида худощавая женщина в старомодной одежде и очках в маленькой оправе заметно походила на мадам Лефу. Возможно, у нее тоже когда-то были ямочки на щеках.

Тут стоны и причитания звучали куда громче, хотя все еще казалось, что они доносятся с некоторого расстояния. Их сопровождало эхо, и потому казалось, что они раздаются на дне какой-то шахты.

— Приношу свои извинения. Я не могу это прекратить, — сказала призрачная дама, увидев, что Алексия поморщилась.

— Да, не можете. Ваше время пришло.

Призрачная дама кивнула — теперь, когда ей удалось более-менее привести себя в порядок, это движение можно было разглядеть.

— Женевьева дала мне долгое посмертие. Мало кому из призраков настолько повезло. Обычно в их распоряжении считаные месяцы. У меня были годы.

— Годы?

— Да.