Немилосердная

Алексия предпочла проигнорировать последнюю реплику.

— Должно быть, их украл какой-то мой знакомый. Ну или организовал кражу.

— Хм-м? — задумчиво опустился на кровать лорд Маккон.

— Я видела, как он вылез из окна. Его интересовал именно этот ящик. Думаю, он не ожидал нас застать, потому что слишком испугался, когда увидел меня. Скорее всего, он близок с Лунтвиллами или знаком с кем-то из обслуги Вулси, раз ему известно, где наша спальня и что мы обретаемся в городской резиденции.

— Либо он пытался сбить нас со следа. А пожаловал за чем-то другим. Или натворил что-нибудь, никак не связанное с этими бумажками.

Алексия задумалась, по-прежнему стоя на одной ноге, как цапля, и опираясь на подоконник.

— Более вероятно, он хотел добыть компромат. А потом шантажировать нас или продать газетчикам. С тех пор как мы с тобой воссоединились, ничего скандального не происходит. Недотягиваем мы до уровня старика Твиттергэддла и его «Дамского щебета».

— Ну, пустые домыслы ни к чему нас не приведут. Может, он вообще залез не в ту комнату или не в тот ящик. А теперь почему бы нам не вернуться в постель?

— Ах да, с этим возникли кое-какие сложности. Понимаешь, моя щиколотка отказывается служить мне так, как это было задумано природой, — Алексия слабо улыбнулась Коналлу, и тот впервые за весь разговор заметил ее нелепую позу.

— Божьи зубы, что такое? — граф поспешил к жене и предложил ей в качестве опоры вместо подоконника все свое внушительное тело. Алексия с благодарностью перераспределила вес.

— Просто я только что немного споткнулась. Похоже, ногу подвернула.

— Ты же не… жена! — он почти отнес ее на кровать и наклонился, чтобы как следует рассмотреть и ощупать пострадавшую ногу. Его касания были на диво нежными, но Алексия все равно морщилась. Сустав начал распухать. — Я должен немедленно позвать врача! И полицию.

— Ах, Коналл, в этом едва ли есть нужда. Я имею в виду, в докторе. Полицию, конечно, можешь вызвать, если тебе кажется, что так будет лучше, но мне вряд ли понадобятся услуги врача из-за вывихнутой щиколотки.

Лорд Маккон совершенно проигнорировал ее слова и зашагал прочь из комнаты, загодя начав орать во всю мощь своих немаленьких легких. Он звал Румпета и каких-нибудь клавигеров, которые, может, не спят.

Леди Маккон, у которой страшно болела нога, попыталась задремать, зная, что очень скоро в комнату набегут доктора и полисмены, существенно сократив время ее сна.

Как она и предполагала, в тот день выспаться ей не довелось, но это едва ли имело значение: врач провозгласил, что ходить ей нельзя, и велел отдыхать всю ночь. Он приговорил Алексию к неделе обязательного постельного режима с шиной на ноге и ячменным отваром. Хуже того, она получила предписание ни под каким видом не пить чай в течение следующих двадцати четырех часов, потому что горячая жидкость неизбежно увеличит отек. Алексия обозвала доктора коновалом и швырнула в него ночным чепцом. Он ретировался, но ей было совершенно ясно, что Коналл и все остальные в Вулси станут следить, чтобы его инструкции соблюдались неукоснительно.

Леди Маккон не относилась к особам, которые способны проваляться в постели целых семь часов, не говоря уже о семи днях. Те, кто хорошо ее знал, заранее трепетали от ужаса и ощущения собственной беспомощности, совсем как перед силами матушки-природы. Учитывая, что роковое время родов неумолимо приближалось, все происходящее виделось предварительным испытанием как поведения Алексии, так и способности всех остальных его сносить. Как впоследствии (очень сильно впоследствии!) утверждали в конфиденциальных беседах дворецкие Румпет и Флут, проверка с треском провалилась по всем пунктам. Никто не прошел ее без потерь, и менее всех Алексия. На второй день она, мягко говоря, стала раздражаться.

— Королева Виктория в опасности, а я тут валяюсь по милости этого дурака доктора, который прописал мне постельный режим из-за какого-то вывиха. Я этого не вытерплю!

— Ты вообще не из терпеливых, — буркнул лорд Маккон.

Леди Маккон пропустила его замечание мимо ушей и продолжила разоряться: