- Это еще зачем?
- Так, на всякий случай. Мало ли что.
Влад осторожно поднял тяжелую боевую игрушку. Недоуменно глянул на советника.
- А не боитесь?
Вяземский рассмеялся.
- Нет, Владислав Юрьевич. Ваше досье сказало, что человек вы совершенно не опасный.
***
Не то чтобы Влад был человеком совсем уж не опасным, но насилие он точно не любил. Да и в оружии если и разбирался, то только в антикварном. Пулевые варианты снайперских винтовок времен Расселения, слабенькие лучеметы Эпохи Князей, мечи и арбалеты деградировавших сообществ, вот такие игрушки он любил и уважал. Сотни образцов прошли через его руки, оседая в домах коллекционеров. Из современного вооружения он сталкивался только с энергетами, да и то нечасто, лишь когда судьба забрасывала его в очередное логово контрабандистов. В конфликтных ситуациях Влад, как и любой нормальный гуманитарий, предпочитал действовать уговорами. Если уговоры не помогали, то ногами и кулаками. Серьезные стволы разом ставили человека в один ряд с бандитами и повстанцами, что при полулегальной деятельности было крайне невыгодно. Либо пристрелят, либо посадят.
В общем, настоящий боевой гард он видел второй раз в жизни.
Первый раз был именно там, на Китеже, десять лет назад.
Китеж был одной из первоначальных планет, куда в момент изоляции перенесло куски земной поверхности, называемые «Россией», и откуда впоследствии началось Расселение. Всего таких планет по официальной версии было три. Но если Валдай и Сибирия оказались идеальными для проживания и еще долго считались главными центрами цивилизации, пока не превратились в захолустье, то Китежу изначально не повезло.
Китеж был неустойчив. Его поверхность менялась постоянно, тектонические разломы перемалывали кору так часто и с такой силой, что, казалось, планета скоро разлетится на куски. Это был мир огня и лавы, но там еще можно было встретить руины городов, которым не повезло оказаться на Валдае с Сибирией. Когда первые экспедиции достигли Китежа, людей там уже не было. Кое-где были обнаружены остатки древних генераторов, но видимо силовые поля не спасли первопоселенцев. Лет триста на Китеж никто не отваживался высадиться, пока физические лаборатории Союза не выяснили, что Китеж, наконец-то, доживает последние дни. Это было десять лет назад. За год до того закончился очередной военный конфликт, и в знак доброй воли решили послать международную экспедицию для последнего изучения легендарного мира. Поровну ученых лбов от АН КС и имперской академии, десяток от различной мелкоты, еще не совсем забывшей, что такое наука. И двое от Свободных Общин, как зарекомендовавшей себя наукократии. На опасное предприятие мало кто соглашался добровольно, и Влада буквально насильно затолкали в пассажирский лайнер, мотивируя это тем, что спец по Расселению просто обязан побывать на всех первоначальных планетах.
Из ста участников экспедиции живыми вернулось тридцать. Остальные сгинули в развалинах древнероссийских городов и в потоках лавы, которые к тому времени уже больше походили на океаны.
Тот бункер они нашли ближе к концу экспедиции. Вырубленный в скале извилистый проход, заканчивающийся несколькими маленькими помещениями. Судя по остаткам допотопных измерителей и заполненной металлическим крошевом круглой яме в одной из комнат, здесь была какая-то лаборатория. Пару дней они покрывали скан-гелем оборудование, загоняя в базу все, что могло иметь хоть какую-то научную ценность, пока не наткнулись на нечто такое, с чем еще не приходилось сталкиваться за все время работы. С виду это напоминало вырубленную в стене глубокую нишу, куда мог поместиться среднего роста человек. Сверху находился изуродованный металлический купол с остатками погнутых штырей. Покопавшись в своих богатых справочных данных, академик Березинский, единственный старикан среди экспедиционного молодняка, поздравил всех участников с уникальной находкой. Странная ниша оказалась доисторическим прототипом ментального процессора, обучающей машины, с помощью которой древние моделировали свое сознание. И, что самое удивительное, он еще работал. Правда, его обучающие программы не отличались особым разнообразием. Программа у процессора была одна. Остальные, видимо, сгинули за тысячу лет вместе с кремниевыми носителями. Из-за твердой скалы, в которой скрывались внутренние детали процессора, скан-гель так и не смог считать находящуюся в нем информацию. Поэтому находку пришлось испытывать на добровольцах. Через машину прошло десять человек, пока разрозненные куски информации не стали складываться в общую картину.
Процессор обучал правилам поведения в сферах перехода. В первые десятилетия после изоляции эти ворота из одного мира в другой были распространенным явлением. Они часто возникали из ниоткуда и так же часто пропадали в никуда. Потом исчезли совсем, и за долгую эпоху Расселения превратились в легенду, которой кроме фольклористов больше никто не занимался. Да и там, на Китеже, все сперва восприняли новые сведения как некую увлекательную сказку о межпространственных тоннелях и чужих мирах, видения которых иногда пробивались сквозь белую дымку обучающей программы. В первый же день через процессор прошли почти все. Каждому было интересно поучаствовать в уникальном аттракционе. А наутро двое из первой партии добровольцев не проснулись. Потом еще четверо покончили с собо. Остальным вкатили лошадиную дозу антидепрессантов и отправили на корабль. Вооруженные гардами солдаты из группы сопровождения, несмотря на протесты академиков, выгнали всех из бункера, заложили его взрывчаткой и разнесли всю скалу вдребезги.
Сфера звала. Она проникала в мозг, заполняла собой мысли, и было очень сложно ей сопротивляться. Влад почти не помнил, что видел там, под металлическим куполом процессора с торчащими из него резонаторами. Да и не хотел помнить. Все, что всплывало в памяти, он судорожно пытался забыть, но хорошо чувствовал, что
Оставленный Вяземским гард был абсолютно новым, даже ребристый ствол еще сохранил защитную пленку. Влад долго вертел оружие в руках, стараясь ни о чем не думать. Чип активации он нашел не сразу. В отличие от гражданских пукалок, у которых чип срабатывал сразу, стоило человеку взяться за рукоятку, здесь пришлось повозиться. Наконец, карта памяти была обнаружена в маленьком подствольном углублении. Гард еле слышно пискнул, считывая информацию о новом владельце и одновременно загоняя в память Влада основные сведения о своем устройстве и начальные навыки пользования. Ничего сложного не было. Магазин на полтысячи зарядов, десять градаций импульсной силы, от парализатора до разрушения молекулярных структур неживых объектов. Лазерная оптика и самонаведение. Все стандартно.
Теоретически можно было пробиться в шлюзовую камеру, куда погрузили катер. Практически это было нереально. Против вояк Влад не выстоял бы и секунды. Да и катер наверняка был уже распотрошен и демонтирован.
Влад сунул оружие в эластичную кобуру на левом предплечье. Сенсоры патрульного комбинезона, в который его зачем-то обрядили сразу по прибытии на клипер, определили добавленный вес и уменьшили нагрузку на руку. Влада всегда удивляла особенность патрульного обмундирования с нестандартным расположением кобуры. Вместо банальных поясных и наколенных вариантов, хранители имперского спокойствия щеголяли с торчащими из-под локтя длинными стволами. Правда, очевидцы рассказывали, что в этом были свои плюсы. В подробности Влад не вдавался.
Выглянув за дверь, он с некоторым недоумением понял, что его никто не охраняет. Коридор был пуст. Голые белые стены слегка дрожали, как это обычно бывало на мелких кораблях при ускорении. От нечего делать Влад двинулся по коридору, разглядывая встречающееся на пути оборудование. Внутри имперского клипера он был впервые. Все здесь было строго функционально. Никаких украшательств, никакой вычурности, никакого полета дизайнерской мысли, чем грешили судостроители с маленьких миров. Лишь однажды за приоткрытой дверью он увидел некое подобие кают-компании – длинный стол с имитацией подсвечников, стулья с высокими спинками и портрет Его Величества Константина Павловича во всю стену. Царь-император был выполнен в полный рост, в белом мундире дворцовой гвардии, с роскошными фельдмаршальскими эполетами и брильянтовыми звездами на груди. Свисающая с плеч горностаевая мантия сияла белизной. Константин Павлович гордо разглядывал противоположную стену.
ebooksa