— Прощайте и здравствуйте!
В это же мгновение Виктора будто бы оторвало от стула и куда-то понесло. Он заморгал, и мир кругом переменился — со всех сторон были увитые терновником холмы, а сам Виктор оказался вдруг под огромным древним кленом. Ветер зашелестел в кроне, дерево вздрогнуло, словно поежилось от холода, и сбросило с себя все свои кроваво-красные листья — осыпаясь, они начали липнуть к Виктору. Листья ложились на одежду и кожу, точно заплатки, и вскоре весь он покрылся алой лиственной шкурой. Листья залепили лицо, закрыли глаза и уши, рот и нос. Ему стало нечем дышать, он попытался сорвать их с лица, но содрал вместе с кожей. И ощутил на пальцах и ладонях что-то мокрое — кровь… Его лица уже не было…
Птичий крик раздался вновь.
Этот пугающий пронзительный бой ведьмовских часов вернул Виктора в реальность. Он по-прежнему сидел за столом. Слева замер незнакомец с пастями на ладонях, справа — Кристина. Где он только что находился? Что только что происходило и куда все исчезло? Это часть обряда? Просто вид
Ответов на свои вопросы Виктор так и не дождался. Часы в центре стола заволокло дымом — казалось, дым появился именно из них.
И тут свет погас. В одно мгновение сад погрузился в кромешную темноту и абсолютную тишину. Виктор сжал в кармане нож, готовясь к тому, что вот сейчас в этой темноте в любой момент случится то, чего он ждал и боялся. И все же его опасения оказались несколько преждевременными.
Свет зажегся вновь. Но вспыхнули отнюдь не развешанные в саду фонари, светильники или свечи — прямо на столе пылал большой костер, и горел он так
Костер располагался на расстоянии вытянутой руки, воздух плавился и медленно тек возле него. От жара на лице Виктора мгновенно проступил пот.
— Новый огонь горит, — торжественно произнесла Скарлетт Тэтч. — Чистый огонь горит. Живой огонь горит. Я умертвила весь огонь кругом, чтобы дать жизнь новому огню. Огню, который осветит порог. Огню, который светит как для вчерашнего года, так и для завтрашнего. Огонь Дня Между Двух Лет горит!
Присутствующие вскинули руки и начали по одному швырять что-то в огонь, отчего в воздух всякий раз поднимались снопы бронзовых искр. Кто-то бросал кости, должно быть те, которые гости сохранили после трапезы. Другие швыряли клочки шерсти и зубы. Виктор понял, что это некое жертвоприношение, и ему тут же захотелось каким-нибудь образом принести в жертву весь этот безумный ковен и оказаться в уютном купе поспешно удаляющегося отсюда поезда.
На ноги поднялось несколько человек, среди них: сама Скарлетт Тэтч, Джелия Хоуп, мистер Грин, мистер Греггсон, а также мама и Кристина.
Первой заговорила беловолосая ведьма Джелия Хоуп:
— Я, Дева ковена Тэтч, свидетельствую в пользу посвящаемой Кристины Кэндл, — и на ее мертвенно-бледном лице застыла гримаса ненависти. Эти слова явно расходились с мыслями. — И нарекаю наследницу рода Кэндл своей сестрой.
Виктор поглядел на Кристину и обомлел: ее глаза были завязаны полосой белой ткани, а сведенные вместе запястья оплетены терновыми ветвями, которые ранили тонкую кожу кривыми шипами. От каждой капли крови прямо на глазах на терновнике распускалась багровая роза.
Заговорил мистер Грин. Коротышка дрожал всем телом и выглядел напуганным.
— Я, Казначей ковена Тэтч, свидетельствую в пользу посвящаемой Кристины Кэндл. Пусть боль раскроет ей глаза, и не усомнится она с этого дня никогда, чт
Мистер Грин швырнул в Кристину несколько серебряных монеток. Каждая из них впилась в обнаженные плечи девушки и начала с шипением прожигать кожу, вплавляясь в нее. Кристина сжала зубы, но не позволила себе даже поморщиться.
Виктор бросил короткий взгляд на маму: та стояла, горделиво вскинув подбородок. Казалось, она переживала сейчас лучший момент своей жизни.
Тем временем слово взял мистер Греггсон:
— Я, Глашатай ковена Тэтч, — при этом он покинул свое место и подошел к девушке, — свидетельствую в пользу посвящаемой Кристины Кэндл. Я сниму мерку с ведьмы.