Дамы тайного цирка

– Никаких фотографий, серьёзно? – Лара видела бесчисленное множество фотографий Эрнеста Хемингуэя и Ф. Скотта Фицджеральда в Париже. Если этот цирк был так известен, наверняка кто-то запечатлел его на плёнку.

Барроу махнул очками в сторону «Сильви на скакуне».

– Когда я писал биографию Жиру, многие исследователи твердили мне, что эти картины в принципе никогда не существовали. Ваша картина может быть величайшим доказательством существования Тайного Цирка как такового.

Но была не только картина. Лара полезла в свою большую сумку для документов и достала конверт со старым дневником.

– Я думаю, картина – не единственное доказательство его существования.

Гастон выглядел озадаченным. Лара не говорила ему о дневнике.

Барроу осторожно коснулся конверта и вытянул наружу толстую тетрадь.

– Вот. – Лара отдала ему свои рукописные заметки. – Это то, что я смогла перевести, но некоторые страницы в плохом состоянии. Это дневник. Я думаю, это может быть дневник моей прабабушки. Он повествует историю о странном цирке, похожую на то, что вы только что описали. – Она указала на деформированную выцветшую бумагу. – Возможно, это ничего не значит.

– Выглядит как повреждения от воды, – сказал Барроу. – У меня есть некоторые средства, которые могут помочь. – Он нежно коснулся бумаги. – Где вы его взяли?

– Моя семья владела в Америке цирком под названием «Цирк Марго». После того как он закрылся, многие артисты перешли на работу в цирк Риволи в Монреале. Недавно я была на одном из представлений у Риволи, и мне его передали. – Лара решила опустить в своём рассказе, что передала его обезьянка по имени Мистер Тисдейл. – Похоже, он написан в 1925 году. Это совпадает с историей, которую вы рассказали.

– Цирк Риволи из Монреаля? – у Барроу загорелись глаза.

– Вы о нём слышали? – Лара подалась вперёд.

– Да! Я хорошо его знаю. Я годами посещал их выступления.

– Возьмите дневник, – сказала Лара. – Возможно, вы сможете подтвердить, что это 1925 год. Копия у меня есть. У вас может получиться перевести те места, с которыми я не справилась. – Она открыла дневник и показала ему несколько заметок на страницах.

– А почему бы нам не закончить этот разговор за обедом? – Гастон точно угадал мысли Лары. Она была смертельно голодна. – Надеюсь, после и наши номера в гостинице уже будут готовы.

Барроу сделал копию Лариного перевода дневника, положил оригинал обратно в конверт и запер его в сейфе вместе с заново запакованной картиной.

– Я знаю великолепное место для обеда, – сказал Барроу. – Можем закончить наш разговор там.

Когда все трое шли по улице Ришелье к маленькому ресторанчику, спрятавшемуся за зданием «Опера-Комик», измотанная Лара едва держалась на ногах. Ресторан с уютными диванчиками с обивкой из красного бархата и низкими светильниками как будто застыл в периоде Прекрасной эпохи. Лара не удивилась бы прибытию женщин с высокими причёсками и в бархатных платьях и мужчин в жилетках. Стены украшали старинные сценические костюмы и фотографии звёзд оперы. Лара представила себе, какое удовольствие оказаться в такой атмосфере зимой.

Официантка принесла доску со специальными предложениями на обед. Барроу заказал карпаччо из гребешков «Сен-Жак» и в качестве основного блюда – ростбиф, Гастон – улиток и рыбу тюрбо. Лара остановилась на «тирамису» из помидоров с сыром пармезан и равиоли с курицей – это блюдо выглядело как два больших листа тонкого теста, соединённых в одно гигантское равиоли с начинкой из мелко нарубленной курицы, тушенной в луково-сметанном соусе с лёгким цветочным привкусом тимьяна. Все трое взяли вино – хотя Лара обычно не пила вино за обедом. Барроу заказал бордо, Гастон – сансер, а Лара – мёрсо, редкое терпкое вино из коммуны в Ко-де-Бон.

Пока они ждали, когда принесут вино, Барроу пролистывал Ларин перевод дневника. Отложив бумаги, он снял очки и потёр лицо.