Мандаринка на Новый год
Вот и еще один штрих, которого она о нём не знала. Играл в волейбол за институт. Был капитаном. Сейчас она бы с удовольствием посмотрела на него такого – в роли капитана волейбольной команды.
Они говорили еще о чём-то. Дэн и Ник вспоминали студенческие годы, Ник немного рассказывал об Африке, Люба по мере сил поддерживала разговор. Но в основном она была занята другим. И даже не сознавала толком, что делает. То по руке его погладит, то по бедру. То голову на плечо пристроит, то в мочку уха поцелует. Или начнёт рисовать пальцами круги на большой ладони. Нику очень приятно, это заметно. А вот Дэн, в конце концов, не выдержал. О поверхность стола звонко шлёпнулась связка ключей.
– Всё, сил моих нет смотреть на вас, пойду, удавлюсь от зависти! Помни мою доброту, Самойлов! Посмертно.
Ник сообразил первый, быстро схватил ключи.
– Спасибо, Дэнич! Ты сам куда?
– Нанесу сыновний визит Валентину Денисовичу. Продую ему пару шахматных партий. Выслушаю пару сотен советов о том, как правильно жить. В общем, сделаю старику приятное.
– Спасибо. Правда, спасибо, Дэн.
– Не ради тебя это, – усмехнулся Денис. – Любушка…
Та, к которой он обратился, в этот момент как раз решила вспомнить о приличиях и смущённо уткнулась лицом в плечо Ника. – Если ты вдруг решишь второпях завтра утром… забыть что-нибудь кружевное… в моей квартире… мне будет приятно.
– Батя!!!
– Батя шутит, сын мой, что ты так нервничаешь? Ладно, дети мои, – Дэн встал из-за стола. – За сим оставляю вас и вручаю судьбу вашу Купидману… или Купидону… В общем, идите и покажите моему немецкому матрасу, для чего его на фабрике сделали. По-моему, он по вам скучал.
Глава четырнадцатая,
которая содержит информацию о предметах женского и мужского гардероба и о приметах
Она думала, что всё будет происходить в этой квартире по тому же сценарию, что и в прошлый раз. И ошиблась. Он ее удивил. Он был упоительно, томительно, мучительно нежен и нетороплив.
Топик Ник снимал с нее минут десять: то спускал лямки вниз, то снова поднимал, целуя шею, плечи. Тонкий шёлк мял как настоящий восточный торговец тканями. Потом пришла очередь юбки: потрогал все складки, с удивлением обнаружил вторую, нижнюю, кружевную юбку и принялся изучать ее с энтузиазмом естествоиспытателя. Затем долго искал застёжку – с правого бока, с левого. Пока она не выдохнула: «Сзади!» И юбка наконец-то пала к ее ногам.
Она поняла, что не надевать бюстгальтер было очень верным решением – неизвестно, сколько бы Ник потратил времени на избавление ее от этого предмета дамского гардероба. Потому что трусикам – простым, белым слипам с отделкой узким кружевом он уделил самое пристальное внимание: гладил ткань (причём, совсем не там, где ей хотелось, между прочим!), рубчатый кружевной край, кожу под резинкой. И к тому моменту, когда он их все-таки с нее снял, у Любы не осталось не то что стыда или, скажем, приличия. Даже здравого смысла и того не наблюдалось. Одно сплошное неконтролируемое желание. Она потянулась к молнии на его джинсах (слава богу, футболка каким-то чудом оказалась уже снятой). На полпути ее рука была решительно перехвачена.
– Ты первая.
И пока она пыталась найти в своей совсем помутившейся от желания голове объяснение этим словам, Люба оказалась сидящей на постели и прижатой спиной к широкой, чуть влажной груди. Ноги ей бесцеремонно развели в стороны – впрочем, она и не думала сопротивляться, мужские руки обхватили поперёк живота, Ник уткнулся ей губами в шею чуть ниже уха и прошептал:
– Как же я об этом мечтал…
Внутри вспыхнул огонь, обжёг, свело судорогой горло. Но она как-то умудрилась прошептать в ответ: