– Ты прав! – Албасты взмыла в воздух, зависла над Августом уже не прекрасной девой, а ужасной старухой. – Я не такая, как она! Я куда страшнее!
– Так помоги мне, – попросил Август очень тихо, почти шепотом. – Мне нужна такая, как ты. Понимаешь? Тебе же было их жалко, – продолжил он торопливо, боясь, что она прервет его на полуслове. – Своих девочек… Я знаю! У меня, пожалуй, не осталось души, но все еще есть глаза.
– И что ты видишь, старик? – спросила албасты, склоняясь над ним, обдавая ледяным, мертвенным дыханием.
– Я вижу в тебе искру, – сказал он просто. – Искру света в том месте, где у тебя должно быть сердце. Помоги мне. У меня осталась только ты одна.
Прозвучало жалко, но Август знал, что сказал правду. Как-то незаметно для них обоих они стали если не друзьями, то уже и не врагами, научились понимать друг друга, научились принимать и оправдывать. Он знал, что это значит для него, но понятия не имел, значит ли хоть что-нибудь для албасты, вековой нежити, давно позабывшей собственное имя.
– Поможешь? – спросил и устало прикрыл глаза.
– Помогу, – отозвалась она.
– Что попросишь взамен?
– Что попрошу, то и дашь. Сочтемся, старик.
– Хорошо. – Он кивнул и снова открыл глаза. – Что попросишь, то и дам.
– Там есть вода? – спросила албасты. Из рукава платья она достала костяной гребень и принялась расчесывать им свои волосы.
– Где?
– Там, где твои дети.
– Там есть река. Наверняка, есть колодец прямо в усадьбе.
– Еще. – Албасты выглядела задумчивой. – Где еще там есть вода? Где-то совсем рядом. Думай, старик!
Он подумал.
– Там есть вода. Я расскажу тебе все! – сказал решительно.
Она улыбнулась в ответ. Самой обычной человеческой улыбкой улыбнулась. Почти человеческой…
Август подумал было, что сумел бы довести ее вот такую до Горисветово на телеге, но тут же отбросил эту мысль. Даже если возничий не почувствует подвоха, то лошадь непременно почует. Звери всегда острее людей чуют нежить. Это во-первых. Было еще и во-вторых. В случае с албасты действовать нужно по плану, который придумал не он и даже не она сама. У Тайбека однажды получилось, значит, получится и у него. Надо лишь отыскать зеркало.
Сказать по правде, искать ничего не придется, все серебряные зеркала, которые они с Тайбеком использовали той ночью, когда маяк на острове зажегся в первый и последний раз, Август потом собрал и спрятал в надежном месте. Это были не совсем зеркала, а гигантская чешуя озерного змея. Той твари, чье огромное сердце до сих пор бьется в пещере под Стражевым Камнем. Той твари, которую албасты ненавидела так же сильно, как и сам Август. Змея больше нет, но чешуя по-прежнему оставалась столь же прекрасной, сколь и смертоносной. Не в ней ли причина того, что он, Август Берг, до сих пор не может обрести покой ни в этом мире, ни в том? Той ночью, когда маяк зажегся в первый и последний раз, Август совершил непоправимое – заглянул в одно из зеркал…