Мое сердце колотится, но мое тело… мое тело покалывает, как будто я действительно только что сидела на Финне, а не спала в этой кровати, под этими одеялами.
– Мне приснился сон. Я была…
Финн тяжело дышит, и его взгляд перемещается между мной и грудой одеял на полу, где мы только что…
– Я никогда раньше не видел, чтобы ты так делала. Я никогда… – Он тихо выругивается и качает головой. – Скажи мне, что это была ты.
Это была не я. Я была в этой постели. Спала. Но… Я смотрю Финну в глаза.
– Я думала, что мне это снится.
Он пристально смотрит на меня целую минуту, а потом неожиданно испуганное, обеспокоенное выражение его лица исчезает, и его рот кривится в кривой усмешке.
– Снится? Что еще мы делаем в твоих снах, принцесса?
Я хватаю подушку и бросаю ее в него.
Он с ухмылкой уворачивается, а потом его лицо снова становится серьезным.
– До этого – никогда. Я… – Воспоминания нахлынули на меня ужасными вспышками. Орки вокруг костра. Окровавленный нож. Их внутренности, которые вываливались у них из животов, когда я вспарывала их. – Я не помню.
Он шагает ко мне.
– Чего ты не договариваешь?
Я закрываю глаза и вспоминаю ту ночь.
– В ту ночь, когда я встретила Мишу в лагере беженцев, меня схватили. Мне ввели этот токсин, и я не могла пользоваться своей магией. Мои руки были закованы в кандалы… Я была в меньшинстве и так устала – после превращения, от того, как использовала свою магию, когда бежала из дворца, и от того, что помогала тем детям добраться до портала. И на земле рядом со мной лежал окровавленный нож – мой нож.
– Ты считаешь, что это сделала ты? – спрашивает он. – Но ты не помнишь?
Я крепко зажмуриваюсь, не желая признаваться в этом даже самой себе.
– Я видела, как ужас вспыхивал в их глазах, когда их внутренности вываливались из их животов, – наконец говорю я. – Я убеждала себя, что я придумываю. Что это мой мозг пытается разобраться в чем-то, что я не могу объяснить.
– Черт, – бормочет Финн.
– Что это значит? Я превращалась в тень бесчисленное множество раз, но никогда не покидала своего тела.