– Что, тоже не носите часов? – с усмешкой спросил Попов.
– Не взглянула на время, – буркнула Цепкина.
– А что вы делали с 14.30 до 15.00? – скучающим тоном спросил Попов.
– Разгружала продукты.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Люся.
– Кто это?
– Моя кошка.
– При чем здесь ваша кошка? – рассердился Попов. – Вы что, издеваетесь надо мной? – Цепкина молчала.
– Значит, у вас нет алиби, – подытожил следователь.
– Чего-чего? – не поняла Цепкина.
– Алиби. Это значит, вы не можете доказать, что не совершали того-то и того-то в определенное время, – пояснил Попов.
– Эка важность, – пожала плечами Цепкина.
Попов пролистал протокол, а потом попросил Пелагею Егоровну припомнить, в каком порядке люди уходили с автолавки. Цепкина порылась в памяти и выдала примерно ту же очередность, что и Тарасова.
– Спасибо, вы свободны, подпишите протокол, – сказал Попов. Цепкина внимательно прочла показания.
– А где же запись о тех, кого я просила взять на заметку? – удивилась она.
– А вы подумайте и потом мне ответите, – с улыбкой предложил ей Попов.
Скворцов прямо-таки давился от смеха. Цепкина пожала плечами, подписала протокол и вышла, пробормотав что-то вроде: «Не хотите слушать, не надо».
Как только за ней закрылась дверь, лейтенант расхохотался. Вслед за ним и следователь.
– Да, уморительная женщина, – наконец проговорил Попов и взглянул на часы. Было без пяти девять.