– Ну что, пожалуй, допросим сегодня ещё Дочкину, а остальных оставим на потом.
– Как хотите, – равнодушно откликнулся Скворцов.
В это время дверь задней комнаты отворилась и появился дактилоскопист.
– А, Владимир Иванович, – поприветствовал его Попов. – Ну что, какие результаты?
– На часах обнаружены отпечатки Адской и Тишкиной, – сообщил эксперт.
– И все?
– Да.
– Так, а в доме Тарасовой?
– Там полно отпечатков. Пальчики оставили почти все жители. – И он перечислил фамилии.
– Да-а, – вздохнул Попов, – народу у нее бывало много. Знать бы, кто в какое время оставил пальчики.
– Увы, науке это неподвластно, – ответил Владимир Иванович.
– А жаль, – вздохнул Попов. – это упростило бы дело.
Анна Петровна Дочкина, спокойная, уравновешенная женщина лет пятидесяти, давала показания ровным отсутствующим голосом. После фейерверкоподобной Цепкиной следователю показалось, что он в раю. Дочкина показала, что вернулась домой в половине третьего и никуда не выходила. Однако подтвердить ее слова никто не мог. С покойной общалась мало, родственников ее не знала.
– Вы слышали что-нибудь необычное или, может быть, видели с двух тридцати до трех? – спросил следователь.
– Нет, ничего, – был ответ.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Нет, никого.
– Как вы думаете, отчего произошёл такой массовый падеж коз?
– Я не знаю.
Попов вздохнул. «Что же всё-таки значит понятие „хороший свидетель“? – подумал он. – Тот, кто много рассказывает, как Цепкина, при этом, однако, прибавляя столько ерунды, что слушать тошно, или кто спокойно и ясно, без лишних подробностей отвечает: „Я не знаю“?»