В Жданов уже была отправлена оперативная группа, но ее вылету мешал грозовой фронт, разлегшийся над каким-то столичным аэропортом. И не было желающих руководить совещанием, чьи решения будут пересмотрены, отменены. Впрочем, был ничтожный шанс распутать дело до прилета московских специалистов.
Вначале доложился Данилин:
– Я обратил внимание на бинты и распорядился провести дополнительное вскрытие.
– И?..
– В крови убитого обнаружен морфин. На теле – свежий след от укола.
– Наркоман? – предположил Карпеко, чувствуя, как сердце уходит куда-то вниз.
– Нет, иначе бы уколов было множество. Думаю, ему вкололи обезболивающее между ранением и смертью.
– Лекарство могло быть в машине скорой помощи.
– Врачи говорят, что нет, не могло. Такое сильное они в машине не оставляют.
– Шприц нашли? – вмешался Папакица.
– Пока нет. Но его могли сбросить в реку. Следовательно, надо проверить всех врачей, медсестер, которые имеют или имели доступ к сильным обезболивающим. Особое к тем, кто увольнялся, снимался с учета последние недели две-три.
Папакица кивнул, сделал пометку, затем сверился со своими заметками:
– А что у нас с Грековой?
За Грековой было установлено негласное наблюдение. Но оно пока ничего не дало, о чем и было доложено. Папакица сделал пометку.
– А по Павлу Шульгину местный криминальный элемент опрошен?
Теперь поднялся Карпеко. Из его доклада следовало, что Пашка крутился среди воров, но те полагали его мелкой, хотя и задиристой рыбкой.
– Еще Павла видели на посиделках вместе с какой-то женщиной, – дополнил Карпеко. – Словесный портрет получен. Знаем о ней только имя – Валентина. Их видели вместе с другой парой. По описаниям подходит Аркадий. Что за женщина была с ним рядом – установить не получается.
– Фотографию Грековой показывали?..
– Да.
– И что?..