Козимо взял ручку малютки и стал внимательно ее разглядывать.
– Отец мой, – сказал Карл IX старцу, – для того чтобы поверить в осуществимость ваших замыслов, вам приходится отрицать человеческий разум. Как же вы можете сомневаться в том, что составляет источник вашей силы? Ведь мысль, которую вы хотите упразднить, – это факел, который светит вам во время ваших исследований. Ну! Ну! Не то же ли это самое, что двигаться и наряду с этим отрицать всякое движение? – воскликнул король, довольный тем, что нашел этот довод, и торжествующе поглядел на свою подругу.
– Мысль – это свойство некоего внутреннего чувства, точно так же, как способность видеть предметы и различать их форму и цвет есть свойство нашего зрения, – ответил Лоренцо Руджери. – Она не имеет никакого отношения к тому, что называют загробной жизнью. Мысль – это способность, которая может быть нами утрачена даже при жизни с утратою тех сил, которыми она обусловлена.
– Вы рассуждаете последовательно, – сказал изумленный король. – Но ведь алхимия – наука атеистическая.
– Материалистическая, государь, а это совсем другое. Материализм возник из индийских учений, перешедших через мистерии Изиды в Халдею и в Египет и занесенных в Грецию Пифагором[148], одним из полубогов человечества: его учение о превращениях – это математика материализма, тот закон, по которому он переходит из одной фазы в другую. Каждое из существ, которые все вместе составляют наш земной мир, может задерживать движение, которое увлекает его в мир иной.
– Выходит, что алхимия – это наука всех наук! – в восторге воскликнул Карл IX. – Я хочу видеть ваши опыты.
– Как только вам это будет угодно, государь. Увлекшись ими, вы только последуете примеру королевы, вашей матери…
– Ах, вот почему она так вас любит! – воскликнул король.
– Дом Медичи уже почти целое столетие оказывает тайное покровительство нашим опытам.
– Государь, – сказал Козимо, – этот мальчик будет жить около ста лет. У него в жизни будут невзгоды, но в конце концов он станет счастлив и почитаем, ибо в жилах у него течет кровь Валуа…
– Я еще приду к вам, – сказал король, к которому возвратилось его хорошее настроение. – Можете идти.
Попрощавшись с Мари и Карлом IX, оба брата вышли. Они медленно спустились по лестнице, не произнеся ни слова, не взглянув друг на друга. Когда они очутились во дворе, они даже не обернулись, чтобы посмотреть на окна, – они были уверены, что король все время следит за ними. И действительно, когда, выходя из калитки, они бросили взгляд в сторону, они увидели в окне Карла IX. Едва только алхимик и астролог очутились на улице Отрюш, они внимательно огляделись вокруг. Они хотели убедиться, действительно ли их никто не подкарауливает и не идет за ними следом. Они дошли до самого рва, окаймляющего здание Лувра, не проронив ни слова. Но там, когда они остались одни, Лоренцо сказал брату на флорентинском наречии своего времени:
– Affè d’iddio! соmо le abbiamo infinnacchiato! (Черт возьми, здорово же мы его окрутили!)
– Gran mercècs a lui sta di spartojarsi (Пускай теперь сам выпутывается, помогай ему бог)… – сказал Козимо. – Пусть и королева отблагодарит нас за все; мы ведь неплохо ее выручили.
Через несколько дней после этой сцены, поразившей Мари Туше так же, как и короля, в одну из тех минут, когда полнота наслаждения как бы освобождает дух из-под власти тела, Мари воскликнула:
– Карл, я теперь хорошо представляю себе Лоренцо Руджери. Но ведь Козимо все время молчал!
– Это верно, – ответил король, пораженный ее внезапной догадкой, – в словах их было столько же правды, сколько и лжи. У этих хитрых итальянцев ум так же тонок, как шелк, который они выделывают.
Это подозрение может объяснить, почему король так возненавидел Козимо, когда заговорщиков Ламоля и Коконна предали суду. Убедившись, что Козимо Руджери был одним из участников этого заговора, он сообразил, что итальянцы его обманули, ибо у него в руках были доказательства, что астролог его матери занимается не одними только небесными телами, порошком для добычи золота и поисками атомов. Лоренцо покинул Францию.
Хоть большинство людей и не верит в подобные предсказания, надо заметить, что события, которые последовали за этой сценой, подтвердили пророчества Руджери. Через три месяца король умер.
Граф Гонди последовал за Карлом IX в могилу, как ему сказал его брат маршал де Ретц, друг Руджери, который верил в их гороскопы.