Я успокоился: раз, думаю я, цадик улыбается, значит — хорошо!
И вышло действительно хорошо. В «Шмини-Ацерес»[10] она родила. А назавтра, за столом, Брестский раввин произносил уже нам проповедь. Мне, правда, хотелось сидеть за столом не тут, но — не посмел. Тем более, что без меня не было бы полного миньона и нельзя было бы читать сообща потрапезную молитву.
Словом, о чем мне рассказывать вам? О том, как знает Тору Брестский раввин? Если Тора — океан, то он был Левиафан в океане, — одним движением он мог проплыть десять трактатов, одним движением он проникал, через весь Талмуд со всеми его комментариями. Так и гудит, бьет, кипит, клокочет… Словом, так, как рассказывают про настоящий океан. Он мне всю голову развинтил! Но «сердце знает горе души». Сердце мое все-таки было лишено радостей праздника. Я вспомнил тут про сон цадика — и остолбенел! Солнце светит в окно, вина на столе сколько угодно, все присутствующее, вижу я, обливаются потом, а мне? Мне было холодно, невыносимо холодно! Там, знал я, занимались другой Торой… Там светло и тепло… каждое слово пронизано и пропитано любовью и восторгом… ангелы, чувствуется, летают по комнате; слышишь буквально, как шумят их большие белые крылья… Ах, Творец мира! А уйти нельзя!
Вдруг он, брестский раввин, прерывает проповедь и спрашивает:
— Какой цадик имеется у вас здесь?
— Некий Hoax, — отвечают ему.
И резнуло же меня по сердцу! «Некий Ноах» — ах, льстецы, льстецы!
— Чудотворец? — спрашивает он далее.
— Не слышно что-то… Бабы, правда, рассказывают, но кто их слушает?
— Он
Тут уже решаются правду сказать: «Берет мало и много раздает».
Брестский раввин задумывается.
— А Тору он знает?
— Говорят — великий ученый.
— Откуда он, этот Hoax?
Никто не знает и отвечать приходится мне. Таким образом, между мной и раввином завязывается разговор:
— Не был ли этот Hoax когда-то в Бресте? — спрашивает он.
— Был ли ребе в Бресте? — бормочу я. — Кажется, да.
— Ага! — говорит он. — Его хасид!..
Мне показалось, что он посмотрел на меня, как на паука.
ebooksa