Мрачные сказки

Би

Я просыпаюсь. Запах гнили ощущается повсюду. И в ноздрях, и вокруг. Я лежу скрючившись, подтянув к подбородку колени, уткнувшись лицом в холодную грязь. Подол платья порван – нитки зацепились за камень в нескольких футах от меня. Но я не знаю, как я здесь очутилась. Я лежала в постели Леви, его руки гладили мои волосы, пальцы лениво блуждали по веснушчатому лицу. А теперь я лежу на твердой почве… И в моей левой руке поблескивает нож.

Гладкая деревянная рукоятка зажата стиснутыми пальцами. И едва я распрямляю ладонь, как мышцы руки простреливает боль, на которую откликается судорогой большой палец. Отбросив нож в грязь, я с усилием приподнимаюсь. В ушах звенит, звуки вокруг то сливаются в дикую какофонию, то становятся пронзительно-ясными.

Где-то в отдалении течет ручей; среди деревьев за моей спиной гуляет ветер. И я сознаю: я не в общине, а по другую сторону границы. И ничего не помню. Я не помню, как покинула дом Леви, как прокралась по коридору от его спальни до возвращения жены. Я не помню, как бродила по лесу с ножом в руке. Откуда у меня этот нож?

Я не могу собраться с мыслями, в голове туман, и я не в состоянии выудить из него хоть какие-то воспоминания. Еще усилие – и я сажусь, подобрав под себя ноги. Стряхиваю мертвые листья, прилипшие к коже. Должно быть, я долго бродила по лесу, цепляясь подолом за колючки и зазубренные камни. А потом рухнула в грязь и забылась странным сном, больше походящим на небытие.

Я дотрагиваюсь пальцами до щек, до глазниц. До чего необычное ощущение! Как будто я провалилась в бездну и теперь выкарабкиваюсь наверх… Я не в первый раз заснула за пределами долины, за граничной чертой Пасторали. Но я впервые не помню, как сюда попала. Последние несколько ночей я часто переходила ручей и вступала в неприкосновенный лес – я позволяла себе быть неосмотрительной, безрассудной. Я прикасалась к раненым вязам и призывала в свое тело болезнь. Но она так и не поселилась в нем.

Справа от меня что-то проносится. Но это всего лишь какое-то ночное существо – полевка или летучая мышь, что ищет объедки, оставленные более разборчивыми дневными животными. Пошарив рукой по земле, я нахожу нож; его лезвие острое, но заляпано грязью. Крепко зажав его рукоятку в кулаке и держа лезвие сбоку, я поднимаюсь на ноги.

Откуда у меня нож? Для чего он мне? Я прикладываю к левому глазу ладонь – чтобы он не дергался. Неужели я кого-то ударила этим ножом? Но кого? Леви? Но на лезвии нет запаха крови – этого жуткого металлического душка, от которого противно щиплет в носу. Нож пахнет лишь землей и деревом, пряной сладостью свежего сока. При пробуждении я крепко сжимала его в руке. Похоже, я вооружилась им для защиты по какой-то неизвестной причине.

Ноги дрожат, и, чтобы устоять, я хватаюсь за дерево. В ладонь впивается грубая, чешуйчатая кора ели; сочный и душистый аромат ее хвои витает в воздухе. А потом мои пальцы нащупывают его – сок, струящийся вниз по стволу и похожий текстурой на мед, липкий как клей. Рука прослеживает его путь до трещины в мягкой древесине. Я чую ее запах – этот характерный аромат свежеколотого дерева нежно-зеленого цвета.

Ель больна. Кора отшелушивается от ствола, пытаясь отмежеваться от гнили. Мои пальцы скользят по краю раны, нащупывают ее форму – зазубренную, кривую, длиной примерно в три фута. Эта трещина появилась совсем недавно – древесина внутри еще свежая и нежная.

Весь лес инфицирован. Отступив от больной ели, я поспешно ухожу из леса – в безопасный предел Пасторали. Грудь гложет страх. Страх не только перед ветрянкой, но и перед чем-то другим. Только мне пока непонятно, перед чем. Этот страх уравновешивает нож в моей руке; он успокаивает меня. Выйдя на знакомую тропку, я устремляюсь к фермерскому дому. Шум в ушах становится все громче.

Тео

Жена заснула, сжимая в руке цепочку, которую я нашел в камине Леви, а мне не спится. Я сижу на краю нашей кровати, встревоженный разум снова и снова прокручивает мысли, как храповик. Но они только множатся, и его постоянно заклинивает. Как бы не сойти от этого с ума!

Вопросов масса. Откуда у Леви цепочка Мэгги? И как к нему попала последняя страница из блокнота Тревиса? Почему Леи пытался их сжечь, расплавить в бесформенное ничто? Почему он солгал мне, когда я показал ему фотографию Мэгги? Почему сказал, что не знает ее? Почему он так себя повел? Почему? Почему? Почему?

Легкий выдох Каллы колышет прядку ее волос. И в этот миг я кое-что замечаю. Под ее головой, под подушкой. На мягких складках белой льняной простыни явственно проступает острый уголок. Тихо, осторожно я достаю из-под подушки жены неожиданную находку.

Калла шевелится, двигает ногами, сбрасывая на пол зеленое лоскутное одеяло, но не пробуждается. А у меня в руке книга «Элоиза и Лисий Хвост», написанная Мэгги Сент-Джеймс. Жена прятала ее от меня, как будто боялась, что я ее прочитаю. Эта книга принадлежит ей, а найденный мной на террасе блокнот – мне. У каждого из нас свои секреты, которые мы ревностно храним и прячем, чтобы их не увидели другие. Но чего мы страшимся? Что они могут раскрыть? Какие незнакомые слова и неизвестные мне факты таит эта книга?

Не выпуская ее из руки, я поднимаюсь с кровати. Книга тяжелая. Не из тех, что можно просто открыть и почитать перед сном – любую главу на выбор. Эта книга выдвигает своему читателю определенные требования. Им нужно подчиниться. Ты должен в нее погрузиться. Интересно, что в ней обнаружила Калла?

Опасаясь, как бы жена не проснулась и не застукала меня со своей бесценной книгой, я крадусь к открытой двери, как вдруг в коридоре мелькает фигура. Сначала я принимаю ее за Би. Наверное, проскользнула тайком в дом и пробирается на цыпочках в свою комнату, чтобы переодеться и прихватить что-нибудь из еды. А потом снова вернется лес, где она ночует последнее время. Но, выйдя в коридор, я успеваю заметить блеск волос. Чужих. Это не Би. По лестнице торопливо спускается незнакомая мне женщина. Хотя… незнакомы мы с ней только очно.

Я не окликаю женщину. А тихо спускаюсь и следую за ней, зажав книгу под мышкой. Открыв сетчатую дверь, женщина переступает порог и быстро убегает по лугу под ясным ночным небом. Застыв на заднем крыльце, я лишь наблюдаю за ней. Она движется с легкостью оленя, знающего путь. Светлые волосы ниспадают волнами на лопатки, бледные руки ловко раздвигают высокую траву. А еще она что-то напевает; слова тихо слетают с губ. Моргнув пару раз, я снова всматриваюсь, крепче прижав к себе книгу.

Женщина – не призрак, не привидение, вырвавшееся на волю из фермерского дома; нечто другое – послеобраз. Очень верное слово, всплывающее в моем сознании. Это миг из прошлого. Светло-русые волосы отливают серебром в лунном свете, а на фото они были другими. Ее волосы стали длиннее на несколько дюймов, но отросшие корни темно-коричневые – ее натурального цвета.