Наскоро вытираю лицо от влаги, глотаю накопившиеся в горле слёзы, выдавливаю робкую улыбку. Малыш и так много видел, слышал и запомнил то, чего не следовало запоминать.
— Принимаете обратно красавчика в женский батальон? — спрашивает соседка по палате. Наде тридцать. Лечит обострение гастрита. У самой дома два сорванца чуть старше племянника. С Тимом сдружилась из-за тоски по детям.
— А как же! Тимошик, иди-ка сюда! — восклицает мама, расставляя руки для объятий.
Внук ныряет прямо в них, забирается на колени. Вручает мне разряженный до нуля мобильный. Мультики — наше всё. Ну и бог с ним, позже подключу к сети. Прячу девайс в ящик тумбочки, иду умываться.
— Ян, — в спину доносится просьба, — я хацю к плуду. Падем, пагуляем? Мальциски лягусек ловят, а мне не дают поплобовать. Не лазлишают. Сказали — есё маинький.
— Ну какой же ты у нас маленький? — высушив лицо полотенцем, возвращаюсь к нему. — Что там надо для ловли лягушек?
— Клапива.
— Серьёзно? Она жалится и жжёт.
— И сто? Я взлослый узе. И есё нитка на палке нузна. Падём узе, Ян!
— Ладно, сейчас организуем тебе рыбалку. Ты есть хочешь?
— Неа. Меня Надя колбаской наколмила. Не хацю.
— Мам, мы прогуляемся перед ужином по акватории водохранилища. Рядом с мостиком. Хочешь с нами?
— Идите, дочка, я немного полежу. Понервничала, что-то сердце щемит.
— Может доктора вызвать?
— Не стоит, доченька. Таблетку приму. Всё будет хорошо. Не волнуйся за меня. Рубашечку Тиму прихвати, чтобы комары не кусали.
Евгений
— Всё в порядке. Дали воздушный коридор и разрешение на посадку. Лететь около пятнадцати минут. Сядьте на места и пристегните ремни безопасности. Евгений Дмитриевич, вы слышите меня?
— Да. Конечно, Олеся, — отвлекаюсь от мыслей на просьбу стюардессы. Сажусь в кресло, а душа по-прежнему не на месте, мечется как рыба в сетке. Набираю Терентьева в пятый раз, не сразу попадая дрожащим пальцем на нужную кнопку.
Блять!!!
— Слушаю.